Но-шпа на троих
Шрифт:
Итак, если в дверь скребутся незваные гости, вы сначала быстренько запихиваете в шкаф расшвыренные вещи, нечего их аккуратно развешивать, уйдут люди, и вы наведете порядок. Пока пришедшие снимают туфли, моют руки и гладят мопсов, вы несетесь на кухню, хватаете банку сгущенки, выливаете в миску, добавляете туда одно яйцо, вернее желток с белком, скорлупу класть не надо, вытряхиваете стакан муки, суете немного соды, погашенной лимоном или уксусом. Если ничего из вышеперечисленных ингредиентов в доме нет, кроме «стратегической» сгущенки, то хозяйку просто нужно пристрелить,
Все составляющие перемешиваются вилкой и выливаются на противень. Печется корж от силы десять минут. Дальше вы должны его быстро намазать вареньем и скатать в рулет. Это самое сложное, тесто жжет пальцы, я приспособилась выполнять процедуру в варежках. Ждать, пока коржик остынет, нельзя, в холодном виде он ломается. Сверху рулет можно тоже помазать джемом. Грязную посуду, в которой делали тесто, спрячьте в духовку, потом отмоете. На все про все вам понадобится минут пятнадцать.
А вот если надо еще подать и мясное, тогда мне на помощь приходит «Золотой Петушок». Собственно говоря, это замороженные полуфабрикаты из курицы, коим сейчас несть числа. Но я люблю именно «Золотой Петушок» из нескольких соображений. Ну посудите сами, немецкий аналог стоит около ста пятидесяти рублей за килограмм, а наш родной «Золотой Петушок» всего шестьдесят девять. Почувствуйте разницу! И еще одно: при помощи «Золотого Петушка» я, каюсь, грешна, ловко обманываю своих домашних. Пожарю филе грудки, крылышки с приправами или бедрышки в панировке, выброшу яркий пакетик и говорю:
– Кушайте на здоровье, сама приготовила.
Мои едят и нахваливают хозяйственную Лампу, ни разу на вранье не поймали.
Включив четвертую скорость, я залетала по кухне, гремя посудой. Через полчаса, когда из прихожей раздался крик Сережки: «Эй, кто дома есть?» – стол был накрыт.
Я быстренько переложила готовое филе грудки на блюдо, посыпала сверху зеленью и крикнула в ответ:
– Мойте руки!
– Лампудель, – отозвался Кирюшка, – подойди-ка.
Я последний раз окинула взглядом готовый ужин и пошла на зов. У Кирюшки на куртке заедает «молния», и приходится стаскивать иногда верхнюю одежду через голову.
Глава 15
Высвободив Кирюшку из «курточного плена», я повесила одежду на вешалку. Лиза мигом прицепилась к мальчику:
– На дворе май, а ты в ветровку влез, полное идиотство!
– Предлагаешь носить ее в январе? – не остался в долгу Кирюшка.
– Фу, кретинство, – вспыхнула девочка, – я в одной футболке запарилась, а ты в куртке!
– Тебе и в январе жарко, – мигом отбрил ее Кирюша, – потому что ты очень толстая. Моржи вот на Севере в ледяной воде спокойно плавают, у них жира много. А ты зимой можешь в майке разгуливать!
Зрачки Лизы начали медленно расширяться, но издать вопль она не успела, потому что в прихожую втиснулся Юра. Он поставил елку и заявил:
– Кругом одни идиоты!
– Нашел академию? – поинтересовалась я.
– Нет, – грустно сообщил он, – я весь день вокруг фонтанов носился, и ничего, одни павильоны кругом.
Сережка, стоявший у зеркала, удивленно воскликнул:
– Фонтаны? Где же ты был?
– Не знаю, – пожал плечами Юра, – посмотрел в справочнике «Сельскохозяйственная выставка» и двинул туда.
– Господи, – всплеснула руками Юля, – ты же на ВВЦ попал!
– Погоди, – остановил ее Сережка, – ВДНХ давно именуется Всероссийским выставочным центром, слова «сельскохозяйственная» в названии нет.
– Так у нас справочник еще с советских времен лежит, – устало вздохнула Катя. – Юра, завтра никуда не езди, я тебе сама адрес дам.
– Значит, я похожа на моржа? – абсолютно не в тему взвизгнула Лизавета и треснула Кирюшу по затылку.
Мальчик мгновенно пнул обидчицу ногой.
Я решила уйти, но тут услышала характерный звук и увидела, что Рейчел спокойно писает на елку. Хорошо, что Юра именно в этот момент повернулся к Сережке и недоуменно спросил:
– Так чего, там, где фонтаны, не Академия Тимирязева?
– Нет, – терпеливо объяснил парень, – это выставка!
– Но ведь было написано «сельскохозяйственная»! – возмущался Юра.
Юля закатила глаза:
– Ты всегда читаешь только первое слово в названии? Между прочим, в Москве полно учреждений, которые начинаются с прилагательного «сельскохозяйственный»!
– Только людей путают, – обиженно забубнил Юра, – я ходил от фонтана к фонтану, спрашивал, где тут деревья лечат, на меня народ, словно на обезьяну, глазел, пальцами тыкали, смеялись!
Я отпихнула от елки наглую Рейчел. Еще хорошо, что Юру снова не загребли в психушку. Как бы вы поступили, встретив жарким майским днем на ВВЦ вспотевшего дядьку в дурацкой полотняной кепке, с сухой елью в руках? Как минимум, принялись бы хихикать. А теперь представьте, что он приближается к вам и деловым голосом осведомляется:
– Простите, конечно, я человек не местный. Не сочтите за труд, подскажите, где тут елочки лечат? Видите, облетела вся!
Я бы мигом набрала 03.
Умостив елку на ее обычном месте и кинув на ветку влажное посудное полотенце для просушки, я стала наливать в чайник воду.
– А где еда? – завопил Кирюшка.
– На блюде, – не поворачиваясь, сказала я, – филе грудки в кляре! Очень вкусно.
– Тут ничего нет, – возмутился Сережка.
Я обернулась. Домашние с самым обиженным видом глядели на стол. Я подошла и уставилась на пустую емкость. Курица испарилась без следа. На блюде сиротливо лежала веточка укропа.
– Где курица? – растерянно спросила я.
– А она была? – рявкнул Сережка.
– Конечно, полным-полно! Ничего не понимаю.
– Есть хочу, – заныл Кирюша, – очень!
– Вот так всегда, – подхватила Лиза, – бедным детям ничего не досталось!
– Может, оно и к лучшему, – философски заметила Юля, – меньше съедим и похудеем.
– Передо мной не стоит стратегическая задача лишиться веса! – заорал Сережка. – Я обожаю жиры, углеводы и белки!
– Но куда все подевалось, если оно было? – вопрошал Юра.