Ночь Бармаглота
Шрифт:
Да, я мог бы задействовать больше, куда больше света. Но Смит убрал свой фонарик в карман, и я сделал вслед за ним то же самое; фонарик его, и у меня не было никакого оправдания изнашивать батарею, держа его включёным. Кроме того, в такой большой комнате от него не было толку.
— Что нам теперь делать? — спросил я.
— Ждать остальных. Который час, док?
Я постарался исследовать свои часы при свете свечи и ответил ему, что сейчас семь минут второго.
Он кивнул.
— Подождём их до четверти второго. Есть кое-что, что я должен сделать тогда, именно в то время, придут они сюда или нет. Послушайте, это не машина?
Я прислушался и
Я снова откупорил бутылку и предложил её Смиту. На сей раз он тоже глотнул. Мой глоток выдался долгим. Мне показалось, что я трезвею, а здесь было не время и не место трезветь. Тут и пьяным находиться глупо.
Я больше не слышал машину, а затем снова расслышал громче прежнего, словно она затормозила и вновь тронулась. Но звук, по-видимому, исчезал, как будто машина свернула с дороги, приостановилась и вновь вырулила на главную дорогу. Шум затих.
Тени мерцали. Снизу не доносилось ни звука.
Я слегка вздрогнул.
— Помогите мне кое-что отыскать, док, — сказал Смит. — Это должно быть где-то здесь, наготове. Маленький столик.
— Столик?
— Да, но не трогайте его, если найдёте.
Он снова извлёк фонарик и принялся пробираться вдоль одной стены чердака, а я пошёл вдоль другой, радуясь случаю посветить фонариком на эти чёртовы тени. Я задавался вопросом, что за столик, чёрт побери, я ищу. «Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих» [18] , вспомнилось мне. Но тут, надеялся я, нет никого из моих врагов.
18
Пс. 23:5.
Я нашёл это первым. В дальнем углу чердака.
Это был столик на трёх ножках, со стеклянной крышкой, и на нём лежали два маленьких предмета.
Я начал смеяться. Призраки и тени — или нет. Я громко хохотал. Одним из предметов на столике был маленький ключик, а другим — пузырёк с привязанной к нему биркой.
Столик со стеклянной крышкой, который Алиса нашла в зале на дне кроличьей норы, столик, на котором лежали ключ, отпиравший дверцу в сад, и пузырёк с бумажкой, гласившей «ВЫПЕЙ МЕНЯ!», на горлышке.
Я часто видел этот столик на иллюстрации Джона Тенниела [19] к «Алисе в Стране Чудес».
Шаги Смита позади оборвали мой хохот. В конце концов, для него эта нелепица могла быть чем-то вроде ритуала. Мне это казалось забавным, но он мне нравился, и я не хотел оскорбить его чувства.
Он даже не улыбнулся.
— Да, это оно, — произнёс он. — Уже четверть второго?
— Почти что.
— Хорошо. — В одну руку он взял ключ, а в другую — пузырёк. — Другие, должно быть, задержались, но мы сделаем первый шаг. Держите это. — Он бросил ключ мне в карман. — А это я выпью. — Он вынул пробочку из пузырька. — Простите, что не могу поделиться с вами, когда вы столь щедро делились со мной своими напитками, но, поймите, пока вы не прошли полную инициацию...
19
Джон Тенниел (1820–1914) — английский художник и карикатурист, автор ставших каноническими иллюстраций к первому изданию обеих книг Кэрролла об Алисе.
Он
Теперь я больше не боялся. Всё было слишком нелепо, чтобы бояться. Что должен был сделать этот пузырёк «ВЫПЕЙ МЕНЯ!»? О да, он уменьшится в размерах до нескольких дюймов, а затем должен найти и открыть маленькую коробочку с пометкой «СЪЕШЬ МЕНЯ!» на пирожке внутри, и съесть его, и внезапно вырасти настолько, что...
Он поднял пузырёк и проговорил:
— За Льюиса Кэрролла.
Поскольку это был тост, я сказал: «Подождите!», тут же вытащил пробку из бутылки виски, которую всё ещё носил с собой, и поднял бутылку в ответ. Не было никаких причин не произносить и мне этот тост, коль скоро мои губы неофита не осквернили священного эликсира в пузырьке «ВЫПЕЙ МЕНЯ!».
Он слегка чокнулся пузырьком с бутылкой у меня в руках и выплеснул в себя его содержимое, как я мог видеть краем глаза, отхлёбывая из своей бутылки, вновь выплеснул тем странным трюком, так что пузырёк застыл в нескольких дюймах от его губ, а напиток влетел в них, не теряя ни капли.
Я затыкал пробкой бутылку из-под виски, когда Иегуди Смит умер.
Он выронил пузырёк с бумажкой «ВЫПЕЙ МЕНЯ!» и схватился за горло, но умер, полагаю, ещё до того, как пузырёк упал на пол. Его лицо жутко искривилось от боли, но боль не могла длиться и доли секунды. Глаза, всё ещё распахнутые, вдруг стали пустыми, ужасно пустыми. И глухой удар его падения на пол у моих ног, казалось, сотряс весь дом.
Глава десятая
Он стал под дерево и ждёт,
И вдруг граахнул гром —
Летит ужасный Бармаглот
И пылкает огнём!
Наверное, несколько секунд я просто стоял там и дрожал. Наконец, я смог шелохнуться.
Я видел его лицо, видел и слышал, как он упал; у меня не было причин сомневаться, что он мёртв. Но следовало убедиться. Я опустился на колени и пощупал рукой под его пиджаком и рубашкой, пытаясь уловить сердцебиение. Его не было.
Уверенность укрепилась. У фонарика, который он мне дал, была круглая плоская линза; я некоторое время держал её над его ртом и перед ноздрями, и на ней не возникло ни малейшего следа влаги.
Маленький пустой пузырёк, из которого он пил, был из довольно толстого стекла. Упав на пол, он не разбился, а бумажка, привязанная к горлышку, не дала ему укатиться далеко. Не дотрагиваясь до него, я опустился на четвереньки и понюхал горлышко. Запах соответствовал хорошему виски, больше ничего я определить не мог. Никакого аромата миндаля, и если в том виске была не синильная кислота, то, должно быть, разрушительный яд такой же силы. Или это всё-таки синильная кислота, а запах виски перекрыл горький аромат миндаля? Я не знал.
Я встал и заметил, что мои колени трясутся.
За вечер это был уже второй умерший на моих глазах. Но Джордж меня не слишком заботил. Во-первых, он сам к этому шёл, а во-вторых, его тело было внутри смятой машины; собственно, я не видел, как он умер. И тогда я был не один; со мной был Смайли. Я бы отдал всё содержимое своего банковского счёта, все триста двадцать долларов, чтобы Смайли оказался сейчас со мной на чердаке.
Мне хотелось выбраться оттуда побыстрее, но я был слишком напуган, чтобы пошевелиться. Я подумал, что немного успокоюсь, если смогу разобраться, в чём дело, но всё это было настоящим безумием. Даже сумасшедшему бессмысленно приводить меня сюда под столь странным предлогом, чтобы сделать очевидцем своего самоубийства.