Ночь без конца
Шрифт:
— Что-то в этом роде, — загадочно произнес Том. Он открыл капот. Мы вылезли из машины и сбились в кучу перед открытым капотом.
— Ну и что будем делать? — повторил свой вопрос Рядовой.
— Делай, что я тебе скажу, — бросил ему Том.
Мы осмотрелись по сторонам. Дорога все еще была пуста — только мы и велосипедисты, которые приближались, склонившись над рулями. Видны были лишь макушки их желтых накидок.
Под передним сиденьем Том хранил старую пушку Хестер — так, на всякий случай. Мы все о ней знали. Кому, черт побери, придет в голову отправляться
Правда, никто из нас не заметил, что Том достал пистолет, перед тем как выйти из машины.
Мы заметили его только тогда, когда он вынул его из кармана куртки, прицелился и выстрелил. «Бах, бах!» Очень быстро. Дождь стоял стеной, и поэтому я не заметил, куда попали пули. Но первый велосипед резко вывернул, затормозил и грохнулся на асфальт, выбрасывая ездока на проезжую часть.
Велосипедист номер два поднял голову. У него были черные усы.
— Бух-бух-бух-бух-бух!
Он вскинул в небо руки, запрокинул голову и завалился назад. Падая, усач задел заднее колесо, отчего велосипед перевернулся и накрыл его сверху.
— Быстрее, быстрее!
Клемент и Рядовой с перепуганным видом бросились к машине.
— Кретины! — заорал я. — За мной. Быстро!
Том и я вырвались вперед. Он схватил первого велосипедиста, а я второго. Оттаскивая их с дороги, мы приказали своим спутникам нести за нами велосипеды.
Еще полминуты после того, как мы справились, дорога была пуста. Спрятавшись в кустах, мы проводили взглядами огромный лесовоз с бревнами.
Затем затащили велосипедистов и велосипеды поглубже в рощу. Мой, мистер Черный Ус, был мертвее кучи дерьма. Одна пуля продырявила ему подбородок, другая вошла над переносицей, а третья — выбила правый глаз.
Велосипедистка была еще жива, но в бессознательном состоянии. Когда мы вытащили ее на поляну и собрались вокруг, она еще не пришла в себя. В левом плече красовались два симметричных отверстия. Мы увидели их только тогда, когда стянули с нее дождевик. Одно отверстие было на голой коже. Другое, в бретельке топика, находилось в полудюйме в сторону Топик был белый, если не считать крови, и очень обтягивающий. Она было словно влита в него. Просматривался каждый изгиб и контур ее тела. Бюстгальтера не было, зато вместо обычных шортов чернело нечто, скорее напоминающее пляжные плавки.
— Святой Боже! — восторженно произнес Рядовой, после того как мы стянули накидку.
— Парни, — прошептал Клемент, — да на ней почти ничего нет.
— Это можно поправить, — усмехнулся я.
На них просто смешно было глядеть, как они себя вели, пока мы раздевали ее. Как говорится, не знали, садиться ли срать или мяч гонять. Они лишь тупо таращились, не открывая рта. Хотя нет, рты у них как раз были открыты.
Она была совсем не такая, как Хестер. Красотка, черт побери. Немного даже напоминала мою вчерашнюю ночную подружку. Хотя и постарше: так, где-то сразу после двадцати. Смазливая и изящная, и вся блестела от дождя. Очень короткие мокрые волосы прилипли к голове. У нее были небольшие упругие груди, и я как завороженный смотрел, как
Фух, чуть не кончаю, когда вспоминаю о ней.
Та, из прошлой ночи, на вид не старше пятнадцати-шестнадцати. Все бы отдал, чтобы она сейчас оказалась рядом, не сойти мне с этого места.
Итак, мы принялись за велосипедистку. Клемент и Рядовой выступили по полной программе. Может, потому, что все это было сплошным безумием, я имею в виду, как Том выбил из седла Усача. Когда на твоих глазах хладнокровно убивают незнакомого человека и ты становишься к этому причастным, начинаешь воображать, что теперь все дозволено. Ты уже сделал самое худшее, и терять больше нечего.
К тому же мы знали, что девчонку придется добить, чтобы на нас не донесла. Так что она, считай, была уже мертва. Только на самом деле это было не так.
Она пришла в себя, когда мы только начали ее ощупывать и даже не успели сделать с ней ничего серьезного.
Царапалась как бешеная.
Счастье, что у нее не оказалось под рукой бейсбольной биты.
Рядовой сел ей на лицо.
Ух…
Нет, лучше позвоню Тому.
Не хотелось бы, но…
Черт, мы же всегда были друзьями. Что он может мне сделать? Я же не виноват, что те двое сбежали. Если бы Том и остальные помогли, а не укатили и бросили все на меня, мы бы их накрыли…
Как он может меня обвинять, в конце концов.
Впрочем, чем дольше ждать, тем тяжелее будет решиться.
А что, если они не станут меня ждать и позаботятся о девчонке сами?
Глава 22
Собравшись звонить Тому, я поднял трубку и набрал 9, чтобы выйти в город. Затем струхнул и набил номер Лизы, отчасти чтобы протянуть время, но еще и потому, что хотелось услышать ее голос. Она меня любит, что порой бывает весьма утомительно, хотя, с другой стороны, иногда приятно чувствовать: на свете есть хоть одна живая душа, на кого можно положиться и кто, возможно, не бросит в тяжелую минуту.
Я полагал, что беседа с ней поднимет настроение. Еще мне было любопытно, можно ли записать на магнитофон телефонный разговор.
После нескольких длинных гудков сработал автоответчик: “Сейчас меня нет дома и я не могу подойти к телефону, но если вы оставите свое имя… ” И все такое. После звукового сигнала я сказал, что это я — на тот случай, если она все же была дома, но не хотела отвечать на все звонки.
Но трубку все равно никто не снял.
Неожиданно у меня появилось очень нехорошее предчувствие.
Не то чтобы Лиза вообще не выходит из квартиры в ожидании моего звонка или появления. Но сейчас субботний вечер, а по субботам мы всегда встречались. Причем никогда ни о чем заранее не договаривались — просто я приезжал, и мы проводили время вместе. Шли куда-нибудь поужинать или в кино, а иногда просто оставались у нее: просматривали пару-другую фильмов по видику и занимались любовью. Обычно я приходил около семи, а сейчас уже за девять. Так что она должна была быть дома.
Я заставил себя успокоиться.