Ночь Безумия
Шрифт:
Они миновали с дюжину кварталов, когда из Рыбацкой улицы, дико озираясь, выскочила женщина. Увидев отряд Ханнера, она остановилась, раздумывая: форма Йорна явно привлекла ее внимание.
– Что-то случилось? – обратился к ней Ханнер.
– Вы... вы... – Она озиралась, как загнанный зверь, а потом и вовсе смолкла, дрожа, как в лихорадке: к ним подлетали Рудира и другие разведчики.
– Йорн, скажи, что мы не тронем ее, – велел Ханнер.
– Все в порядке, мэм, – произнес Йорн. – Эти люди – на службе правителя. А теперь скажи
– Вот там... – Женщина показала туда, откуда пришла. – Кошмар! Их двое, и они все швыряют.
– Думаю, нам лучше взглянуть... – Хаппер осекся: Рудира уже обогнула угол и летела по Рыбацкой улице. – Пошли! – Жестом велев всем отправляться следом, он побежал за ней.
Остальные тоже побежали – или полетели – за Рудиpoй; вторые быстро опередили первых.
Погром стал слышен им раньше, чем виден: кричали люди, звенело стекло, что-то громыхало... Наконец Ханнер обогнул очередной угол и замер.
Рудира все еще была в воздухе, но парила в нескольких футах над землей, талия ее приходилась вровень с макушкой Ханнера. Руки женщины были выставлены вперед, защищая лицо от урагана летящих в него крупных тяжелых предметов: битых кирпичей, камней, обломков мебели... не долетев до Рудиры, все это замирало на миг, а потом сыпалось на землю. Пятьюдесятью футами дальше по Рыбацкой улице в воздухе висели двое: юнец в великолепной бархатной куртке, что была ему определенно мала, и мужчина средних лет и добротном домотканом кафтане. Мостовую под ними усеивали вещи – и тела. По меньшей мере четверо неподвижно лежали среди всякого хлама, и Ханнер не мог бы сказать, жимы они или мертвы.
Именно с этой свалки взлетало то, что неслось в Рудиру. Поле битвы зловеще освещалось пламенем горящих зданий; пострадало несколько домов и лавок, обломки их дверей, окон и стен валялись па мостовой, а опрокинутые лампы или кинутые внутрь факелы подожгли занавеси, ковры и мебель. Занялась даже одна соломенная крыша, но, заметил Ханнер, соседние крыши, как положено, были крыты черепицей, так что огонь, возможно, не распространится... хотя горящую солому ветер может и разнести.
– Боже! – ахнул кто-то рядом.
– Не стоите! – рявкнул Ханнер. – Остановите их!
Двое других летунов Ханнера были уже рядом с Рудирой и объединили усилия; вскоре поток хлама замедлился, а потом и вовсе иссяк. Рудира опустила руки и взглянула па мужчин.
– Не стоило вам этого делать, – проговорила она странным, незнакомым голосом, что гулким эхом отдался от стоящих кругом степ.
– Не лезь не в свое дело, ведьма! – проревел в ответ парень.
– Чародейка, поправила Рудира. – Не ведьма. Так же, как и ты.
– О нет! – отозвался юноша. – Не как я! Я – самый могучий из всех!
– Ты еще ничем не доказал этого, – хмыкнул старший.
– Доказал бы – не вмешайся она! – Внимание его вновь переключилось на старшего соперника. – Я сбил уже
– Ты кое-что забыл, – снова вмешалась Рудира. – Чтобы противостоять одной мне, потребовалась сила вас обоих, а теперь ко мне подошла помощь. – Она опять подняла руки – на сей раз не защищаясь, а с вызовом.
Парень тяжело упал на землю и покатился, распростершись наконец поперек оконной рамы.
– Займитесь другим, – велела остальным Рудира, впившись взглядом в поверженного противника.
На лице старшего явственно отразилась тревога, он повернулся и попытался удрать.
– Задержать! – приказал Ханнер. – Все, кроме Рудиры, – сшибайте его!
Словно гигантская рука сдернула человека с небес; он грянулся оземь, да так и остался лежать лицом вниз.
Ханнера тоже будто ударили; правда, уже в следующий миг он пришел в себя. До этого он не сознавал, насколько эффективна работа его помощников, когда они работают все вместе.
– Не причиняйте ему вред, – сказал он. – Просто не давайте двигаться.
Потом повернулся к Рудире.
Она нависала над юношей, ее алое платье ярко сияло в свете пожара, будто светилось само по себе; а ведь оно и правда может светиться само, подумал вдруг Ханнер. Учитывая, как мало известно об этой новой магии, этом так называемом чародействе, такое было бы неудивительным.
Рудира, вытянув руки, застыла футах в пяти над землей; взгляд ее был прикован к юнцу – тот пытался подняться: не сесть, а именно оторваться от земли. Он слегка колыхался, как лист на ветру, но не мог взлететь больше, чем на несколько дюймов, – ему мешала Рудира.
В конце концов он позволил себе опуститься назад.
– Значит, ты убила больше, чем трех? – спросил он.
Ханнер ахнул, а Рудира рявкнула:
– Я не убивала никого!
– Тогда откуда в тебе такая сила?
Рудира нахмурилась.
– О чем это ты?
– А разве не в этом все дело? – спросил парень. – Я становился сильней с каждым новым боем, с каждой победой над одним из нас... из чародеев, ты сказала?
– Так нас зовут ведьмы, – проговорила Рудира. – Прозванье не хуже прочих.
– А ты убивала других чародеев?
– Ну что за дурак! – Рудира пожала плечами. – Никого я не убивала. Мы все разные. Кто сильнее, кто слабее.
Мне повезло.
– Но я правда становился сильнее! – возразил парень. – Я это чувствовал! Сильнее с каждой дракой!
Рудира сверху вниз задумчиво глядела на него.
– Разумеется, чувствовал, – с явным отвращением в голосе проговорила она. – А об опыте ты когда-нибудь слышал. Не знаю, что такое чародейство, но знаю, что чем больше практикуюсь, чем больше пользуюсь чарами, тем легче у меня все выходит. Чары словно бы ждут, чтобы я ими воспользовалась. Ты делался сильнее после каждой из твоих дурацких драк именно поэтому, дурень ты этакий, а вовсе не потому, что получал силу своих врагов!