Ночь беззакония

Дилейни Фостер

Дверь спальни со скрипом открылась, мягко толкнув ее, чтобы было тихо.

— Ты действительно не мог подождать еще один день? — Я закатила глаза и повернулась.

Как только я повернулась к нему лицом, мое сердце бешено заколотилось в груди. Воздух покинул легкие, а пол, казалось, мог проглотить меня целиком. Я попыталась вздохнуть, но дыхание застряло в горле. В ушах стучал звук крови, мчащейся по венам. По позвоночнику пробежала ледяная дрожь.

Нет.

Этого не может быть.

Не может быть.

— Ты же не думала, что я позволю своей лучшей

подруге выйти замуж без меня? — Улыбка Лирики была ярче солнечного света, бьющего в окно.

Я опустилась на колени, потому что мои ноги больше не могли меня держать. Слезы текли по лицу и с каждым вдохом казалось, что я могу потерять сознание.

Она поспешила через комнату и опустилась на колени рядом со мной. Ее стройные руки обхватили меня, и она притянула мою голову к своей груди.

Из моего горла вырвался всхлип, когда я подняла на нее глаза. Ее светлые волосы теперь были гладкими и черными, а бледный цвет лица стал золотисто-бронзовым.

— Как? — спросила я, мой голос надломился на этом слове.

В моей голове роилась тысяча разных вопросов, но я не могла осмыслить ни один из них, так как все приливало к моей голове, моя кровь, мой пульс, все это. Я бы подумала, что она не настоящая, если бы не слышала биение ее сердца, когда она притягивала меня к своей груди.

Она фыркнула и издала короткий смешок. — Каспиан.

У меня перехватило дыхание. — Каспиан?

Все те разы, когда я спрашивала его о ней, боль, через которую он наблюдал, как я прошла, горе... Я боролась за дыхание. Я боролась так сильно, что мое тело дрожало.

Она прижимала меня к себе, раскачивая взад-вперед, как мать утешает ребенка.

Это было нереально. Это не могло быть реальным.

Он солгал мне.

Она была жива.

Он знал.

Она была жива.

Лирик схватила мое лицо и сжала его в своих руках. — Знаю, о чем ты думаешь, и он не плохой парень. У нас есть вся ночь, чтобы поговорить об этом. — Она провела рукой под моими глазами. — Сейчас я просто хочу увидеть это платье на этом великолепном гребаном теле. Серьезно, Ти. — Ее взгляд упал на мою грудь. — Какого хрена?

Я рассмеялась сквозь слезы, потому что она вернулась. Моя лучшая подруга была жива. Неважно, как. Все, что имело значение, это то, что она была здесь, я держала ее, зная, что с ней все в порядке.

***

После того, как Лирик рассказала мне все, через что ей пришлось пройти, я встретилась с Каспианом. Я знала, что это плохая примета — видеть невесту, бла-бла-бла. Но мне нужно было поговорить с ним. Мне нужно было знать. Я думала, что видела все это, думала, что видела худшее из тьмы, но то, что пережила Лирика, было намного, намного хуже. Ее затянуло во тьму. Она сказала мне, что с помощью Чендлера и Каспиана спасли ее, что благодаря им все уже не так плохо.

Он лежал в постели, накрывшись одеялом и вытянув одну ногу. Лунный свет плясал на его безупречном лице. Рядом с ним было трудно сосредоточиться.

Я села на кровать. — Почему?

— Почему я спас ее? Или почему я не рассказал тебе об этом? — Он сцепил пальцы за головой и уставился в потолок.

— Почему ты не доверял мне?

Его взгляд метнулся к моему. — Дело было не в доверии к тебе, маленькая проказница. Дело было в доверии к ним. То дерьмо, которое ты видела в Роще, было только началом. Ты хоть представляешь, на что они способны? Что они делают

с такими женщинами, как ты? С такими женщинами, как Лирика? — Он переместил руку на мое колено, и мое тело немедленно отреагировало на его прикосновение — искра зажглась в моем сердце. — Если бы я сказал тебе, что она жива, ты бы обратилась к небесам и земле, чтобы увидеть ее, и я бы помог тебе, потому что каким бы могущественным себя ни считал, я бессилен, когда дело касается тебя. — Он провел рукой по моему бедру, и стон поднялся по моему горлу, угрожая вырваться наружу. — Как только они узнают, что ты знаешь, что они сделали, они заберут и тебя. И я бы не успел спасти тебя тогда. Я знал, что нужно спасать Лирику только потому, что твой брат облажался и пришел ко мне домой, обвиняя в том, что я ее трахал. — Его голос понизился до глубокого хрипа. — Думаешь, то, что я сделал с Халидом, было безжалостным? Я бы сжег весь этот гребаный мир, оставляя за собой кровавый след и спички, если бы они забрали тебя. — Он просунул руку в мои пижамные шорты, и его большой палец нашел мой клитор через трусики. Я раздвинула ноги, не в силах сдержаться и даже не желая этого, откинула голову назад и прикусила губу. О. Боже. Боже. — Я должен был подождать, пока у меня не появятся средства, чтобы обеспечить твою безопасность, пока не буду знать, что они никак не смогут добраться до тебя. Если это означало причинить тебе боль, чтобы защитить тебя, то это была жертва, на которую я был готов пойти.

Я знала, насколько все это было важно для Каспиана. Он уже говорил мне, что уехал в Европу потому, что если бы он остался, то попал бы в тюрьму и потерял бы свои трастовые деньги. Без его траста не было бы будущего.

Нас бы не было. Я была бы принцессой, рабыней жестокого человека, а Каспиан — рабом своего отца. Хотя мне хотелось, чтобы он рассказал мне все с самого начала, я понимала, почему он этого не сделал. Я была шестнадцатилетней девушкой, все еще изучающей мир, в который он попал, будучи еще ребенком.

— Больше никаких секретов, — сказала я.

Он провел языком по нижней губе. — Больше никаких секретов. — Он сдвинул ткань в сторону и засунул два пальца в мою киску, все еще обводя большим пальцем мой клитор. Я схватила его за предплечье и оседлала его руку, трахая его пальцы, поглощая каждую унцию удовольствия, которое он давал, пока не перешла грань.

***

Воздух был хрустящим и прохладным, а солнце ярким, словно небо дарило нам свое благословение. Каспиан стоял под деревянной беседкой на пляже. Белые занавески свисали с угловых стропил и развевались на ветру. Высокие металлические фонари обрамляли средний проход. Все было маленьким и интимным. Там были только наши самые близкие друзья и Линкольн. Чендлер был шафером, а Лирика моей подружкой невесты. Пока она не появилась, эта роль принадлежала Линкольну. Я была уверена, что он был так же рад ее видеть, как и я.

— Ты готова к этому? — спросила Лирика, когда зазвучала музыка. Она протянула мне букет цветов, точно такой же, как тот, что Каспиан оставил на сцене в ночь балета.

На меня снизошло спокойствие, хотя сердце колотилось в груди, я сделала глубокий вдох. — Я была готова с шести лет.

Она смахнула слезы. — Ты знаешь, что я не могу остаться...

Я проглотила комок в горле. — Знаю.

Для нее было опасно оставаться здесь так долго, как она это делала. Если бы ее поймали...