Ночь богов, кн. 2: Тропы незримых

Дворецкая Елизавета Алексеевна

Но малейшая щель грозит прорывом из Бездны в мир. Во все времена находились люди, желающие за счет силы Бездны увеличить свою собственную силу, не задумываясь о последствиях для мира в целом. И столько, сколько существует человеческий род, «нижние» волхвы стоят на страже, оберегая границу от проникновений и прорывов. И первый неусыпный страж среди них – сам Велес, Страж Пограничья. Обнаружив чью-то попытку открыть такую щель, Лютомер не мог и не имел права отступить, пока не найдет виновного и навсегда не пресечет его попытки в этом роде.

Вчера, вернувшись домой, он призвал на совет Лютаву, надеясь, что сестра, которая еще семь лет прожила

в Ратиславле, когда он уже оттуда ушел, помнит больше. Но и Лютава не замечала за Галицей никакой особой мудрости. Та вообще не походила на злую ворожею: не дичилась и не сторонилась людей, была всегда весела, общительна, приветлива, лучше всех знала все окрестные новости и хорошо разбиралась в простых житейских делах. Больше всего, как казалось, ее заботили поиски нового мужа. Причем она не обделяла благосклонным вниманием ни молодых парней, ни вдовцов, ни женатых мужчин, за что два или три раза какая-нибудь баба пыталась, сорвав убогий вдовий повой, драть ей волосы. И это – сильная колдунья? Даже сейчас Лютомер с трудом в это верил. И снова вспоминал свое же сравнение насчет меча: если я не буду упражняться на глазах у людей, никто и не догадается, что я это умею. А когда догадается, будет поздно. Его грызла досада, что он так опозорился, оказался слеп, как щенок. Какая-то баба обдурила его, сына Велеса! Эта досада подогревала его охотничий азарт, внушала желание непременно найти знахарку, взять за горло и доподлинно выведать – что, как и зачем.

– Если сама она не могла, может, духом-покровителем обзавелась? – только и смогла предположить Лютава. – Но откуда у нее покровитель? Старая уже, кому она нужна?

– Почему – старая? – Лютомер пожал плечами. – Они с Хвалисом одногодки, ведь ее мать его кормила. А Хвалис всего на год старше тебя!

Лютомер усмехнулся: сестра сама себя почти что обозвала старухой.

– Все равно! – не сдавалась Лютава. – Духов-покровителей при посвящении получают, а то ты не знаешь! А какое посвящение в ее-то годы! Семь лет назад надо было! А теперь-то что?

– Так, может, она тогда и получила? Семь лет назад?

– И Темяна ничего не заметила?

– Видать, без Темяны обошлись.

И снова они могли лишь в недоумении смотреть друг на друга. Пройти посвящение без руководства волхвов почти невозможно. А волхв уж точно увидит, избран ли посвящаемый богами или духами, и если избран, то какими. Избранному меняют имя – давая то, какое подскажут боги. Именно так Лютава, в детстве звавшаяся Нележей, получила свое имя в честь одного из воплощений Марены, а Лютомер – свое, в честь Ярилы. Да и сама бабка Темяна тоже стала Темяной, когда при посвящении ее выбрала Темная Мать – Марена. Но с Галицей ничего такого не произошло, да никто и не ждал. Кто она и кто ее мать? Однако вот ведь! Обойтись без волхвов можно, только если сильный дух сам выберет себе человека и сам скажет ему об этом. Но тот, не обученный и не защищенный силой и мудростью волхвов, станет не хозяином, а рабом этого духа.

– Пойти, что ли, к Темяне поговорить? – предположила Лютава. – Может, она что-то знает?

– Сходи, – одобрил Лютомер. – А я к Просиму схожу. Сдается мне, что он скорее бы Галицу такому научил, чем бабка Темяна.

На одной из полян Лютомер заметил мужчину с косой и рослую женщину с граблями. Это был средний сын Просима со своей женой – пашен бортники не пахали, но корову и несколько коз держали, поэтому выкашивали все лесные полянки и прибрежные луговины. Младшего сына, еще не женатого, и самого старика нигде

видно не было – должно быть, у них нашлись другие дела. Обойдя краем, чтобы не попадаться на глаза, Лютомер свернул на едва заметную тропку, ведущую к займищу.

Несколько раз он приметил борти, расположенные на высоких деревьях и помеченные княжеским знаком. Возле дупла висел на крепкой веревке обрубок здоровенной колоды. Это нехитрое приспособление служило защитой от медведей – чем сильнее косолапый оттолкнет досадную помеху, преграждающую дорогу к дуплу, тем сильнее она с размаху вдарит по бурой голове. Лютомер усмехнулся на ходу: а болтают, будто Просим знает какие-то особые «медвежьи слова», позволяющие договориться с лесным хозяином. Лучше, чем колодой по голове, никакое слово не убедит.

Вскоре лес впереди поредел, показалось займище: изба, хлев, клеть-кладовка, баня за общим тыном из толстых бревен, с медвежьим черепом над воротами. Створки были открыты, след Галицы вел прямо туда.

Дойдя до ворот, Лютомер вдруг остановился и замер, присматриваясь. Из ворот наружу вел другой след этой женщины, почти такой же свежести. Получалось, она пришла и сразу ушла, а более новых следов не имелось. Причем ушла она не одна. Рядом с ней отпечатался образ молодого парня – младшего Просимова сына.

Не заходя в ворота, Лютомер пошел по новому следу. Тот обогнул тын и вывел на узкую тропинку к лесу. Дойдя до опушки, он вдруг исчез – кончился, как отрезало. Лютомер даже огляделся, словно ожидал увидеть Галицу и парня сидящими на ближайших соснах. Разумеется, там никого не оказалось.

Но люди не летают, и как эти двое пришли на это место своими ногами, так должны были и уйти, хоть в какую-нибудь сторону. Лютомер принялся ходить широкими кругами, отыскивая потерянный след. Но земля и сосны молчали. Пропавших они не помнили. Ну, допустим, Галица, в свете ее новых способностей, могла обернуться галкой и улететь. Но куда она дела парня? В клюве унесла? В перышко обратила? Такого не сумел бы даже сам Лютомер.

Делать было нечего. Эта опушка ничего не могла ему дать. Вернувшись по тропе к займищу, Лютомер неслышно проник за ворота.

Дети, мальчик лет пяти и девочка чуть постарше, играли во дворе и замерли, вдруг увидев рядом незнакомца. Кроме полуседой головы при молодом лице и мощной фигуре, в его внешности не было ничего особенного. Даже накидку из волчьей шкуры он по жаркому времени оставил в Варге, а узоры на рубахе и поясе такие крохи еще не умели различать. Но дети особенно проницательные создания, они сразу поняли: к ним явился тот самый волк, которым их всегда пугали, если они не слушались. Но почему сейчас, не ночью, среди бела дня, когда они не делали ничего плохого, а просто играли! А матери с отцом нет дома, только дед, а он хромой, еле ходит. И возится в хлеву – их съедят, а он ничего не заметит!

В хлеву действительно что-то стучало. Пройдя мимо застывших от ужаса детей, Лютомер неслышно встал на пороге. Старик возился в углу, отчищая стойло, но тут же выпрямился и обернулся, точно его тронули за плечо.

– А! – только и сказал он, увидев в двери высокую плечистую фигуру. – Волк за мной пришел! Ну, судьба такая. Бери, раз пришел. Детей не тронь только, они-то не виноваты.

– А ты, стало быть, виноват? – спросил Лютомер. – Выйдем-ка, а то воняет больно.

– А тебе что, коровий дух не по вкусу? – Просим ухмыльнулся. – По зимам-то как еще на него твоя серая братия бежит, вона какой тын взгородили, а и то через него прыгают.