Ночь большой луны
Шрифт:
– Драгоценный мой!
Гномик огорченно развел пухлыми короткопалыми ручками.
– Обижаете!
– Простите, - произнес Роман гораздо торопливей, чем хотел. Оказывается, он побаивался своего наемного работника. Да-да! Смешно, но побаивался!
– Начнем сегодня?
– спросил гость.
– Если можно, в течение получаса.
Гость не выразил никакого удивления. Поднялся и сказал:
– Тогда я, пожалуй, пойду.
Роман понял сказанное правильно. Выдвинул ящик стола, достал из него пухлый конверт. Положил
Гость принял конверт, неторопливо поворошил содержимое. Кивнул, сунул конверт в карман необъятных штанин и любезно произнес:
– С вами приятно работать.
– Аналогично, - тихо ответил Роман.
А про себя подумал: «Заплатят тебе, ты и меня в расход отправишь. С не меньшим удовольствием».
Но вслух, разумеется, этого не произнес.
Человечек не стал тратить время на дальнейшие словестные изыски. Кивнул головой на прощание и развернулся. Колобочком докатился до двери, открыл ее и выкатился в приемную.
Роман перевел дыхание. Ему показалось, что кондиционированный воздух кабинета насытился озоном.
Человечек, покинувший комнату, работал в одной крупной коммерческой структуре: возглавлял службу собственной безопасности. Где он служил до этого, Роман не знал, но догадывался. Такой высокий профессиональный уровень обеспечивали только учителя бывшей советской контрразведки и практика в нескольких горячих точках. Впрочем, за последние пятнадцать лет эпицентры горячих зон переместились в Россию. Так что работы человечку хватало.
«Халтурку» на стороне он брал очень редко. Очень, очень редко! Романа, например, рекомендовали сразу трое серьезных поручителей. А уж и про гонорар и речи не было! Торговля не допускалась: не на базаре. Роман, поначалу выпавший в осадок от названной суммы, долго пытался взять себя в руки. Что и говорить, денег было очень жалко. Но…
Это было вечное «но» в его жизни. Существование Егора.
Роман сам не помнил, когда в нем поселилась эта безграничная, разрушающую душу ненависть. Помнил только одно: что ненавидит Егора долго. Очень долго. Невозможно долго. Некоторые люди столько и не живут.
Егор был живым примером несправедливого устройства мира. Во-первых, у него в наличии имелся полный боекомплект родственников: бабушка, дед, мать, отец. И какой отец! Школьные учителя смотрели на Егора влюбленными подобострастными глазами, а оценки ниже пятерки директор школы воспринимал как личное оскорбление.
Папочка Егора не оставался в долгу. Все знали, что деньги на капитальный ремонт здания пробил Егоркин папаша. И это было только малой частью благодеяний, которые чиновник излил на школу сына!
Так что в школу Егор ходил с той же уверенностью в себе, как домой.
Конечно, справедливости ради следовало признать, что свои отличные оценки Егор большей частью зарабатывал.
Большей частью. Но не всегда.
Чего стоила хотя бы та контрольная по алгебре
– Егорушка, как же так?
– ласково втолковывала училка, показывая ему исписанный тетрадный лист в клеточку.
– Знаки перепутал! Минус на минус дает что?
– Плюс, конечно, - отвечал ненавистный соперник с уверенностью.
– Ну, конечно, плюс! Мальчик мой! А ты по невнимательности минус написал! От этого и результат неверный!
– А-а-а…
– Ну, ничего, - лояльно продолжала училка.
– Надо переделать этот вопрос. Ты просто не заметил минуса. А может, я сама не очень четко на доске написала… В общем, перерешай. Потом перепиши все на чистый лист и сдай мне. Понял?
– Понял, - ответил Егор растерянно. Подумал и спросил: - А разве так можно?
– Ну, другим, может, и нельзя, но тебе-то! С твоими способностями! У тебя же всегда по алгебре пятерка была! Так?
– Так…
– Вот и перепиши.
Училка сунула Егору лист, поправила очки, быстро огляделась кругом и негромко сказала:
– Только переделай контрольную дома. В школе не надо. Понял?
Если бы Егор в тот момент отказался переделывать контрольную, честное слово, Ромка перестал бы его ненавидеть! Но он послушно принял лист и неловко сунул его в книгу.
Нет в мире справедливости.
За свою работу Ромка получил пятерку. Но это была честная, заслуженная пятерка, не скомпрометированная подсуживанием учителей.
Он старался. Он очень старался. Потому что прекрасно понимал: ему второго шанса никто не предоставит. Значит, нужно попадать в десятку с первого выстрела. У Ромки нет отца, способного пробить отличникам поездку в Артек, организовать зимний привоз овощей в школьную столовую и выбить внеочередную квартиру для педагогического состава.
У него вообще не было никакого отца.
Мать не любила об этом говорить. Ромка не настаивал. Не потому, что стремился проявить деликатность, нет! Просто он уже в детстве прекрасно понимал, что от пустопорожнего трепа ничто в его жизни не прибавится и не убавится. Нужно было действовать. И он действовал.
Прошибал собственный лбом стены, в которых специально для Егора были прорезаны индивидуальные дверцы. Карабкался на кручи, к которым Егора привозил фуникулер. И вообще…
Ромку в Егоре раздражало все. Незаслуженные пятерки, хотя их было мало. Множество друзей, хотя обычно друзей много не бывает по определению. Внимание самых симпатичных девчонок в школе, хотя девчонки Романа почти не интересовали. А больше всего раздражала непрошибаемая уверенность в собственных силах, которую Егор носил с собой всегда и всюду. Он был одет в нее с головы до ног, как в рыцарские доспехи.