Ночь - царство кота
Шрифт:
— Тогда в Кирьят-Ям, не ночевать же тебе на пляже, и душ не помешает.
— Душ — это точно, — он глубоко выдохнул.
— Знаю, что жалеешь, извини.
— Нет, Лен, если честно, то не жалею. Жалею, что так вышло глупо.
— Это тебе, Темка, за объект с сиськами.
— Да ладно, Лен, ты и сама знаешь… ты просто потрясающая женщина. А сегодня вообще, прическа, платье, все вместе… И потом, от тебя веет…
— Блядством?
— Ха… нет… Понимаешь, по одному твоему знаку любой мужик в пропасть кинется вниз головой и не задумается. Тут и святой не устоит, а я, Лен, как выяснилось, не святой.
— Знаешь, Темка,
— Здесь и сейчас, это, конечно, по-идиотски звучит, но я люблю Катерину.
— Я знаю, поэтому и извинялась. Понимаешь, Артем, я как с цепи сорвалась. Смотри, вот. — Ленка достала из сумочки сложенный вдвое пластиковый фолдер, и Артем развернул бумаги с эмблемой второго канала. — Вот, смотри здесь!
До него постепенно дошло, что цифра, на которую он смотрит, это не годовая, а месячная зарплата, предложенная Ленке на телевидении.
— Ни хрена себе… — выдавил он с трудом, — а что они, округлить не могли, что ли?
— Это я сама попросила. Это, Тема, ровно в десять раз больше того, что я получаю сейчас в больнице.
Артему вспомнилась дежурная заводская шутка: «Я хочу нулевую прибавку — допишите мне ноль в конце суммы».
— Дорогие сиськи получились…
— Да, Тема, не дешевые. А главное, они сами могут теперь выбирать, кого, как и где трахать.
— И раньше могли.
— Как знать. Скажи мне кто неделю назад, что я на какую-то тряпку три тысячи хлопну, я бы не поверила.
Подъехало такси. То был час начала развоза пьяной молодежи с дискотек, и водитель явно рассчитывал на других пассажиров. Они забрались в середину.
— Счетчик включи, — сказала Ленка, — а то билет на автобус — сам знаешь сколько стоит.
Водила тихо выругался, но не обычным кибенематом, а с падежами, помянув, как следует, душу.
— Да ладно тебе, мужик, — сказал ему Артем, — можешь брать по дороге кого хочешь, в Крайот — всегда найдется.
— Конечно, а потом вы меня заложите!
— А что, было?
— Да сплошь и рядом.
— Ну, как знаешь.
Они молча держались руками за спинки сидений, пока такси с сумасшедшей скоростью неслось вниз по крутым виражам.
— Значит, — тихо сказал Артем, когда они спустились на равнину к Чек Посту, — с хирургией покончено?
— Наверное… Скорее всего, да.
— Не жалко? После стольких лет.
— Жалко… Только я не знаю, Тем, чего мне больше жалко, бросить медицину, после стольких лет, или тех же лет, прошедших неизвестно как. Я не наивная девочка, Тем, если меня не заставили заплатить сегодня, сейчас же, то это не значит, что не заставят завтра.
— И ты пойдешь на это, а как же выбор?
— Пойду, ты сам все время говоришь: «Есть игра, и есть правила игры». Так я выбрала другую игру.
— Выходит, все продается?
— Да, Тема, все продается! И покупается! Этот объект с сиськами, как ты выразился, сегодня продали за неплохую цену, а тебе сдача со сделки обломилась, бесплатно, между прочим.
— Угу, за это бесплатно мне придется расплачиваться всю жизнь.
— Тогда стань святым, святые — не платят!
Такси остановилось у Ленкиного дома, и она протянула водителю сотню, не глядя на счетчик.
— Оставь, Лен… — начал было Артем.
— Сегодня я угощаю! — отрезала Ленка.
Катерина проснулась далеко заполдень.
В кафе, выходящем на площадь с фонтанчиком, завтрак давно плавно перетек в обед, и почти все столики были заняты. Она решила сесть в помещении с кондиционером. Время шло, а она так и не решила, что предпринять. Больше всего хотелось, чтобы все стало, как прежде, чтобы это вчера исчезло, как страшный сон, и больше не появлялось. Если бы сейчас, в эту минуту перед ней появился Артем, попросил прощения, повилял хвостом, как побитый пес, она бы наверняка простила его, ну может, двинула бы в сердцах по уху. Катерина не хотела разрыва, не из-за Мишки — из-за себя, из-за них обоих. Она, в конце концов, умела прощать, но на своих условиях — ничего, кроме безоговорочной капитуляции. Ей принесли омлет с грибами и пармезаном и кофе с круассаном, какой-то хмырь попытался подсесть к ней за столик, но одного жеста хватило, чтобы отвалил. Научилась, подумала Катерина гордо.
По мере утоления голода в ней начала прорастать злость, хотелось что-нибудь сокрушить, подраться, набить морду. Попробуй, подойди сюда, подумала Катерина о хмыре, встану и врежу, мало не покажется. Вот только перед клиентами неудобно, парочка точно здесь сидит. Ей захотелось домой, и чтобы Темка там уже был, чтобы принес, подлец, букет цветов, разобрал чемоданы, забросил все в стирку, черт его побери. Она представила, что он входит в дом, где никого нет, и уходит обратно, непонятно куда.
— Шабат шалом, Катерина! — перед ней, откуда ни возьмись, появился запотевший бокал белого вина. Хозяин кафе исходил улыбками, и она признала в нем одного из своих «вип-клиентов». — Какой редкий гость в наших Палестинах! По соседству живешь, или случайно занесло?
— Рядом.
— А что не заходишь никогда? Тебе всегда рады!
— Я знаю, но в шабат домашнего хочется.
— Обижаешь! Что не вкусно было?
— Вкусно, очень, правда, вкусно, спасибо.
— Ну, то-то, — хозяин опять расплылся в улыбке. — Если чего надо, тут мигом…
— Спасибо, все просто прекрасно!
— Рад, очень рад, — хозяин подмигнул и ретировался.
Бокал ледяного вина — это было то, что надо. Мысли потекли спокойнее, ленивее, обстановка этому явно способствовала. Катерина огляделась вокруг: превалировали аккуратно одетые пожилые пары ашкеназского происхождения, пришедшие провести время в кафе, хотя кошерности в субботу ждать не приходится.