Ночь до дедлайна

Фред Винни

Майка на нём тоже сидела очень хорошо, и прикрывала ровно столько, чтобы вызывать желание её снять, хотя ничего неизвестного под ней всё равно не найдётся, всё и так видно. Но этот тонкий кусок ткани дразнил, я расправляла его слишком долго, и пару раз случайно зацепила кончиками пальцев горячую кожу, это обжигало, вспомнилось то утро, когда мы лежали на диване, и я касалась ладонью его щеки… Он же целовал меня, и я не умерла, и в паническую атаку не ударилась, было даже приятно. Почему я решила, что не могу? Делала ведь уже.

Его грудь под майкой не скрывала ударов сердца, всё сильнее и чаще, температура вокруг поднялась до жары, хотя открытое окно впускало

рассветный речной сквозняк, хотелось дышать глубже. В ушах шумело, я уже перестала делать вид, что работаю, положила ладонь ему на плечо, стала поднимать взгляд. В этом пламенном свете он был так потрясающе красив, что хотелось погладить пальцами его лицо, как хочется погладить оружие или спортивную машину. Я не стала себе в этом отказывать - он мой, захочу и поглажу, где захочу, когда захочу, хоть сейчас.

Он на меня даже не смотрел, и не двигался, как будто боялся испугать, что-то сделать не так и всё испортить, это оказалось дико приятно, как будто он спал, а я любовалась и наслаждалась, и никто не мог меня остановить или спросить, чем это я занимаюсь со спящим красавчиком, и как мне не стыдно. А вот не стыдно, хочу и буду.

Я потянула его за майку, заставляя наклониться, он всё-таки посмотрел на меня, я увидела в его глазах столько шкодной мальчишеской радости, как будто я звала его попрыгать с гаражей, и предупреждала, то там сторож и собаки, и туда нельзя, но я знаю, где можно пролезть, и спрашиваю, пойдёт ли он со мной. Его глаза говорили, что конечно же да, обязательно да, как можно скорее, прямо сейчас, а то уже руки чешутся от нетерпения.

Он наклонялся всё ниже, я поднялась на носочки и поцеловала его сама, остановилась, прижимаясь губами и прислушиваясь к ощущениям - волшебные пьяные ощущения, и вообще не страшно, точнее, страшно, но как перед прыжком в речку со скалы - ради того и лезли сюда, чтобы немного побояться и точно прыгнуть, а потом залезть ещё раз.

Миша отодвинулся на миллиметр и шепнул:

– Вылечилась?

Я быстро пожала плечами, улыбнулась и поцеловала его ещё раз, и он обхватил меня двумя руками, прижал к себе и поцеловал по-настоящему. Было ощущение, что я падаю - я ничего не понимала, и ничего не могла сделать, он двумя руками контролировал всё моё тело, от затылка до пяток, я не держала равновесие, и дышала только тогда, когда он давал мне возможность вдохнуть, на миг прерываясь и ослабляя хватку, и это падение не прекращалось, а как будто меняло направление, шок отступил, его сменил восторженный кайф - я не падала, я неслась с бешеной скоростью на американских горках, радостно визжа от ужаса, но точно зная, что не упаду, я в безопасности, просто осознанно щекочу себе нервы.

Нервы чувствовали себя потрясающе, я бы никогда не подумала, что моё тело способно подарить такие ощущения - тоже самое, что он делал субботним утром с моей спиной, теперь происходило с губами, и со всем телом, казалось, он был даже там, где его быть не могло, этот поцелуй даже с пальцами ног что-то делал, я не понимала, касаются ли они пола, но точно знала, что они в восторге.

Фейерверк в голове грохотал уже так, что я окончательно перестала понимать, где я и что со мной, Миша почувствовал, что я перестала отвечать, и замедлился сам, я понемногу пришла в себя, ощутила своё тело, вибрирующее от новых эмоций, но всё же опять моё, пол под ногами, Мишины волосы между пальцами. Я смяла ему всю причёску, и размазала пятна на лице, он выглядел слегка безумным, его руки на моей спине подрагивали.

Я чуть отодвинулась и сказала слабым, хриплым голосом:

– Надо работать.

– Да, - кивнул

Миша, и опять поцеловал меня, и я опять рухнула в этот поцелуй как в пропасть, и летала там мёртвыми петлями, пока меня не привёл в сознание треск ткани - я вцепилась в Мишино плечо, но пальцы соскользнули, и в руке осталась только майка, и она трещала по шву. Скорее убрав руку, я увидела, что умудрилась его поцарапать - вообще с ума сошла, у меня даже ногтей почти нет! Как так можно…

Миша увидел моё лицо и рассмеялся, посмотрел на меня, спросил:

– Ещё снимать будешь?

– Да, - я опустила голову и поспешила отойти - вот теперь мне начинало становиться стыдно. Я не помнила, куда дела телефон, и куда поставила стакан, и чуть не наступила на него, и ноги ходили как пьяные, ужасно стыдно.

Найдя телефон, я быстро сделала вид, что страшно деловая и работаю, сделала несколько фотографий, приблизила… Поняла, что идеально. Лучше не будет, потому что некуда - Миша и раньше был офигенным, а сейчас выглядел вообще богоподобно. Волосы он пригладил, кое-как, и получился тот самый эффект небрежности, которого стилисты с оборудованием и лаками добиваются часами, мятая перекошенная футболка и царапины на шее не бросались в глаза, но были к месту. Но главное… Я даже не могла толком понять, что в нём изменилось - поза, выражение лица, всё это вместе - не знаю, но он стал выглядеть сильнее и энергичнее. На его лице было выражение спокойного, давно привычного триумфа, он вроде бы просто читал журнал, но выглядел при этом так, как будто это был его журнал, его заводы на фоне, и его планета.

Такие самодовольные брутальные красавчики обычно снимались в рекламе очень дорогих машин, стремясь убедить покупателя, что имея такую машину, любой будет чувствовать себя властным богатым Джеймсом Бондом, но они всегда были чистенькие и прилизанные, а Мише было по барабану, как он выглядит, он чувствовал себя королём в грязной майке и драных джинсах, потому что был абсолютно уверен в собственном всемогуществе. Я любила его так, что хотелось распечатать это фото во всех форматах и расклеить по всему городу, не для того, чтобы похвастаться своим обалденным парнем, а просто для того, чтобы наполнить мир офигенностью. Лучше точно не будет. И я сказала ему:

– Всё.

Он улыбнулся с облегчением:

– Ты довольна?

– Да. Можешь переодеваться. Умываться, дверь на место вешать, что захочешь делай. А я займусь рекламой. Сколько у нас времени?

– До семи.

– Успеем, - я опустила телефон и осмотрелась, - тебе нужна какая-нибудь помощь? Дверь придержать, может быть?

– Я позову, если надо будет, - он осмотрел коридор, рассмеялся, покачал головой и взял мой телефон: - Я это сфоткаю, техника на грани фантастики, - я махнула рукой и пошла работать, Миша стал снимать нашу фотостудию, которая хоть и была создана дендрофекальным способом, но отработала как надо.

На мониторе мне всё понравилось ещё больше, я скопировала себе абсолютно все фотографии, для рекламы выбрала одну, даже почти не фотошопила - там каждая трещина на стене выглядела художественно, как будто их специально рисовали. Когда Миша пришёл умытый, я уже налепила на треснутую стенку наш логотип, распечатала и с гордостью любовалась - я бы в жизни не подумала, что это снимала я.

Миша без слов показал большой палец, за минуту собрал макет, дописав на нужную страницу наши с ним фамилии, как фотографа и модели, и отправил эти две страницы в типографию. Они передались за полминуты, печатник позвонил и сказал, что всё в порядке, и мы с чистой совестью пошли вешать на место дверь.