Ночь дракона
Шрифт:
– Надо же, никогда не видела. Откуда он взялся? – спросила она.
– Я слышал, – отозвался Дерриэн, – что в эльфийских рощах есть несколько стад единорогов. А отсюда до Кверка не так уж далеко. Может, оттуда забежал?
Нимрава пожала плечами, заодно стряхнув с одного из них прилипший сухой листок. В ее темных глазах огонек удивления и восхищения сменился выражением практического интереса.
– Рог единорога, – сказала она, – стоит огромных денег. Не меньше полусотни фиммов за фунт!
– Ты предлагаешь его завалить и спилить рог?
– Я предлагаю его поймать и спилить рог. Зачем
– Легенды гласят, – Дерриэн прислонился к стволу липы, – что поймать единорога может только невинная дева. Причем подойти к оной он должен сам.
– Ты намекаешь, что самоустраняешься от поимки и предоставляешь это дело мне?
Дерриэн с легким сомнением посмотрел на девушку.
– Знаешь, ты обладаешь массой неоспоримых достоинств, но, боюсь, к сегодняшнему утру тебя в любом случае очень затруднительно было бы назвать «невинной»…
– Балда! – отозвалась Нимрава. – Имеется в виду внутренний мир – так сказать, чистота помыслов, а не… в общем, не то, что имел в виду ты.
– Ну тогда попытайся, а я подстрахую сзади, можешь не сомневаться…
Единорог тем временем даже не подозревал о готовящихся неприятностях, в которые, согласно легенде, он должен был ввязаться добровольно. Отыскав посреди круга особо зеленой и душистой травы неприметный кустик, он с удовольствием захрупал его веточками.
Нимрава осторожно, чтобы не вспугнуть зверя, выскользнула из тени на лужайку.
– А почему у него рог как будто светится? – спросила она шепотом, обернувшись к Дерриэну.
Как разыскивать логово виверны, повадившейся нападать на скотину? Ее наземные следы ограничиваются отпечатками когтистых лап в загоне, а дальше… А дальше, поднявшись в воздух, двухсаженный ящер без особого труда уволочет обезглавленную козу хоть за пять верст.
Ивона размышляла, стоя посреди деревенской улицы, и машинально чертила что-то на пыльной дороге острием меча.
Стоп, нужна логика. Почему виверна таскает скотину только из этой конкретной деревни? В конце концов, если уж ей так приспичило, безопасней было бы навещать все окрестные деревни по очереди. Цемсы, конечно, расположены удобно: на краю малонаселенного лесного массива, который тянется добрую полусотню эльфийских миль. Но что с того? Для летающей рептилии пять верст – не крюк. Может быть, она гнездится где-то совсем рядом с деревней? Тоже странно: тогда бы местные мужики давно ее логово вычислили да и подняли бы тварь на вилы.
Девушка начертила в пыли большой вопросительный знак.
Пыль вздрогнула, потревоженная гулким тяжелым топотом, и в нарисованный на ней знак впечаталось копыто.
– С дороги! – рявкнул чей-то голос. Ивона отпрянула к обочине, увернувшись от массивного серого в яблоках коня, на котором, как кремовая розочка на пироге, восседала закованная в доспехи фигура. Плащ всадника чуть было не задел девушку по лицу. На черной ткани плаща отчетливо выделялся белый рисунок – странно видоизмененный солярный знак: без обода и с редуцированными косыми лучами. Рыцарю явно не было дела до каких-то там пешеходов, но магичка все-таки расслышала брошенную вскользь фразу: «Эльфийское отродье!»
Иной раз Ивона жалела, что
Поднялся он отнюдь не в радужном настроении, однако клинка не обнажил, а лишь процедил, сдерживая гнев: «Ведьма проклятая!»
– Так что вы там говорили про эльфов? – холодно поинтересовалась «ведьма». – Не могли бы вы это повторить, сэр рыцарь?
– Ваше счастье, – рыцарь, отвернувшись от Ивоны, поймал повод коня, – что вы женщина и мой кодекс не позволяет применить к вам силу.
– Удивительно! – Ивона перебросила меч из руки в руку. – Конем топтать можно, а ударить – ни-ни?
– Молчи, колдунья, а то я не сдержусь и сделаю для тебя исключение!
– Милости прошу! Оскорбления я выслушивать не люблю, а уж от какого-то рыцаря – и не собираюсь.
Рыцарь издал нечленораздельное рычание, готовый, видимо, поступиться принципами. Пустая до этого деревенская улица постепенно стала заполняться неведомо откуда взявшимся народом; Ивона, в отличие от своей матери, не была мастером фехтования – так, на твердую троечку. Но в одном она была уверена: клинок, вышедший из рук самого Мастера Руд, – оружие не только уникальное, но и не вполне честное, поскольку доспех средней паршивости оно даже не разрубает, а режет почти без заусениц. Судя по быстрому взгляду, брошенному на меч девушки, рыцарь тоже либо знал, либо догадывался об этом.
– Поговори-поговори, ведьма! – прошипел он. – Придет время – на всех вас найдется управа. А сейчас мне недосуг мараться!
– И что же за важное дело мешает славному рыцарю зарубить слабую женщину? – поинтересовалась Ивона.
Рыцарь не удостоил ее ответом, поскольку в этот момент к ним приблизился высокий худой мужик с бородкой клином – цемсовский староста, как уже было известно Ивоне.
– Ну что вы, право слово, – примирительным тоном начал он еще издали, – ей-бо, как дети малые. Вы бы, госпожа волшебница, отошли бы: видите, человек огорчен чем-то, может и впрямь сорваться. А вы, сэр рыцарь, не нервничайте так, расскажите, что у вас за дело, да не можем ли мы помочь чем. Ах да, забыл представиться! Голова я здешний, Мокий.
Ивона молча отошла в сторонку, не желая продолжать конфликт. Но на слух она не жаловалась, а староста и рыцарь на шепот отнюдь не переходили.
– Я послан моим сюзереном, герцогом Прейским, – сообщил рыцарь с некоторой неохотой, – избавить округу от злобной виверны, наносящей урон здешним хозяйствам.
– Его светлость воистину милостив и внимателен, ежели нужды нашей деревни столь его заботят, – неискренне восхитился староста.
– Герцог рачителен, – перебил его рыцарь, – и его огорчило, когда вместо очередных податей он получил свиток с описаниями бесчинств ящера. Поэтому мне потребуется все мужское дееспособное население деревни, чтобы извести в округе всех виверн, какие найдутся.