Ночь дракона
Шрифт:
Следы верлиоки тянулись через кустарники к влажному редколесью.
– Нет, – Ивона говорила скорее сама с собой, нежели обращаясь ко мне, – эта бестия вряд ли ушла далеко. Она сыта и будет отлеживаться где-нибудь в лесочке, пока не проголодается. От такой кормушки, как эта деревенька, она не отстанет!
Леший его знает, что едят верлиоки в своем мире, но, попадая в наш, они охотятся почти исключительно за людьми. Если учесть силу, ловкость и кровожадность этих тварей, то становится понятно, почему мало кто мог бы рассказать об их образе жизни.
– И как герцог умудрился заполучить эту тварь? – поинтересовался я.
– Он,
– Идиот он, ваш герцог! – выругалась Охотница. – Верлиоку в лес выпустил! Кретин…
– Может, – предположил я, – он просто не знал, что это верлиока? С ними люди ведь нечасто встречаются. Ну а те, кто встречается, редко могут описать потом свои впечатления…
Трудно сказать, хорошо ли тварь насытилась, поужинав двумя деревенскими пьяницами, но, судя по всему, сон к ней не шел. Зато шли мы, вполне пригодные для ее плотного завтрака. Слава богам, планам верлиоки не суждено было сбыться и нарушила их виверна.
Крылатого ящера я заметил краем глаза уже довольно давно, да и Ивона наверняка за ним следила. И вдруг летун, мгновением раньше беззаботно паривший в небе, скользнул вниз и с криком пронесся над кустами шагах в сорока впереди нас.
Ивона мигом пригнулась к земле, я сделал то же самое, резко потянув за собой Казирима, который от неожиданности оступился и растянулся в траве. Верлиока, осознавшая, что засада обнаружена, взметнулась во весь рост, злобно и пронзительно завизжав вслед виверне.
Чуть приподнявшись, я разглядывал верлиоку из-за куста, одновременно взводя арбалет. Тварь была не меньше семи локтей ростом, ее жилистое тело покрывали лохмы серой с просинью шерсти; морда короткая, почти без носа, с красными, горящими яростью глазами и широкой пастью, в которой торчали ряды узких и острых зубов. Пасть распахнулась, капая слюной, из нее вынырнул черный извивающийся язык. Верлиока вновь заорала – так, что захотелось зажать уши ладонями (Казирим именно это и сделал, мне же мешал арбалет), и повернулась к нам. Я прицелился. Черт, никогда не задавался вопросом о «топографии» жизненно важных органов у верлиоки.
Краем глаза я заметил, что Ивона отложила в сторону арбалет и осторожно вытянула вперед правую руку. На ее ладони вырос синий огненный шар. Девушка метнула этот сгусток огня во врага, сделав неуловимое подкручивающее движение кистью. Такого приема я еще не видел, хотя и не раз наблюдал Охотницу в деле: обычно пульсар летит со скоростью брошенного рукой камня, этот же промчался с воем, прочертив в воздухе светящуюся линию. Верлиока, завизжав, кувыркнулась в кусты (мелькнули огромные, почти в локоть длиной, когти на длинных передних лапах), по ее шерсти змейками побежали разряды. Пульсар же разлетелся снопом искр, прожегших в кустах и траве дымящиеся дорожки. Ивона смачно выругалась.
– Читала же, что эта падаль ходячая почти неуязвима для магии!
– Похоже, – заметил я, – у нас есть много шансов стать падалью неходячей. Болты-то ее возьмут?
Ивона не успела ответить, потому что верлиока зашевелилась в своих кустах, а затем подобралась и прыгнула. Судя по всему, ущерб ей был нанесен главным образом моральный.
– Берегите глаза! – завопила Охотница, посылая болт в надвигающееся чудовище.
Болт не подвел, в отличие от заклинания: верлиока дернулась, смахнув когтями небольшую осинку,
Я выхватил меч, хотя и понимал, что с существом, у которого по четыре собственных клинка на каждой лапе, сходиться врукопашную бесполезно. Верлиока сверкнула на меня глазом (болт торчал у нее во лбу, как рог единорога) и поступила как нормальный хищник, то есть бросилась в погоню за улепетывающей жертвой. Ивона швырнула ей в бок еще одно заклинание, но оно рассыпалось, как и первое, даже не сбив тварь с ног. Та досадливо отмахнулась и продолжила погоню. На бегу перезаряжая арбалеты, мы помчались за ней.
Бегали мы недолго. Саженей через сто Казирим споткнулся и растянулся на земле, а верлиока по инерции пронеслась мимо, едва не растоптав его. Мы пресекли следующую атаку твари, одновременно выстрелив ей в грудь. Нам обоим тут же пришлось закрыть лица руками, потому что оскорбленная верлиока смачно плюнула в нас ядом.
Я лихорадочно раздумывал над своими дальнейшими действиями, но, признаться, ничего путного не приходило мне в голову. Перезарядить арбалет я бы уже не успел, а верлиока, похоже, помирать от полученных ран не собиралась. И в этот решающий момент раздался треск ломаемых кустов и рядом со мной возникло могучее полосатое тело. Уж не знаю, как борий выбрался из своего амбара (много позже выяснилось, что я не удостоверился в прочности задней амбарной стены), но примчался он как нельзя более вовремя. Нет, сейчас борий не был похож на потерявшегося щенка. Его темная грива стояла дыбом, глаза недобро горели, уши прижались к голове, верхняя губа вздернулась, обнажив белые блестящие клыки длиной в ладонь.
Верлиока, пытаясь поддеть когтями глубоко засевшие в теле болты, угрожающе сверкнула глазами на нового врага.
– Тобес, ату ее! – неожиданно для самого себя выкрикнул я. Едва ли эта команда дошла до сознания бория, но он как будто только ее и ждал. Вероятно, еще в зверинце у него накопились какие-то личные счеты к верлиоке, поэтому сейчас, не сдерживаемый более решеткой, хищник злобно рявкнул и молнией метнулся вперед. Верлиока успела раззявить пасть и завизжать, но, похоже, растратила тактический запас яда на нас с Ивоной, потому что так и не смогла плюнуть. Мгновение спустя борий с верлиокой слились в один мохнатый клубок общим весом тонны полторы и покатились по земле, сминая кусты и ломая небольшие деревья.
– Почему «Тобес»? – спросила Ивона; но я лишь недоуменно пожал плечами в ответ. Мы стояли и беспомощно смотрели на рычащий и воющий ком, не в силах ничем помочь борию. Забытый нами Казирим очнулся, но с земли не поднялся, а так и остался лежать, закрыв голову руками.
Внезапно клубок остановился. Лапы верлиоки еще шевелились, бесцельно шаря вокруг и вспарывая когтями дерн, но красные глаза на запрокинутой морде медленно заволакивались белесыми пленками. Окровавленный борий держал тварь челюстями за горло, одновременно прижимая ее к земле.