Ночь голубой луны
Шрифт:
Когда Берегиня спросила: «А этот цвет действительно отпугивает призраков?» – Синь пожала плечами и произнесла обычную в таких случаях фразу: «Это вопрос на все времена, дорогая».
Когда родилась Берегиня, Синь было пятнадцать. Ещё через три года ей исполнилось восемнадцать, и тут-то их и покинула Мэгги-Мэри.
Вскоре после её исчезновения Синь покрасила старый дом в призрачно-голубой цвет.
48
Берегиня заметила, что ветер усиливается. Капитан
Как же они могут спать в такой момент? Ни один из них даже не пошевелился, не подвинулся, хотя бы на дюйм, ни к востоку, ни к западу.
«Вот лентяи, – подумала Берегиня. – Сони несчастные! Так и проспят самое интересное и не увидят, как мы будет проходить по каналу».
И тут она вспомнила, что настало время отдать следующий дар. Она запустила руку в обувную коробку и наугад вытащила фигурку мерлинга.
– Это ты, нингё, – прошептала она так тихо, что расслышать её могла разве что эта крохотная фигурка.
Берегиня не глядя определила, кто из богов оказался у неё в руке. Она узнала статуэтку на ощупь: по бокам у неё были следы от зубов, которые оставил Верт прошлой весной.
В тот весенний день после школы Берегиня забежала в свою комнату, вынула мерлингов из ранца, засунула их в карман джинсов и помчалась к «Автобусу». Там Доуги, как водится, уже ждал её с банкой холодной газировки.
Берегиня достала мерлингов из кармана и разложила их на песке. Пока Верт и Второй дремали, а Доуги что-то рисовал в своём блокноте, она строила дворцы и замки из песка для деревянных богов.
Наконец Доуги оторвался от блокнота и объявил, что магазин закрывается. Берегиня собрала мерлингов, положила их в карман и стала вместе с Доуги собирать пляжные зонтики и шезлонги и затаскивать их в «Автобус».
Вернувшись домой, Берегиня вынула мерлингов из кармана и, как обычно, принялась расставлять их на подоконнике. «Раз, два, три, четыре, пять, шесть…» И тут она вдруг осеклась. Фигурок было только шесть. Она пересчитала их ещё раз, потом ещё и ещё. Их было шесть. Одной не хватало. Она сразу вспомнила какой.
Нингё! Берегиня поглубже засунула руку в карман, вывернула его наизнанку. Карман был пуст.
Она направилась было к двери, чтобы пойти к «Автобусу». На улице уже стемнело, и, когда она сказала Синь, что собирается выйти, та строго покачала головой:
– Нет-нет, юная мисс. Придётся подождать до завтра, до конца уроков.
Берегиня сердито топнула ногой.
– Но!..
Синь многозначительно кашлянула. В призрачно-голубом доме было не принято топать ногами. Берегиня молча вернулась в свою комнату. Шесть оставшихся мерлингов пристально смотрели на неё. Она отвернулась от них, от их обвиняющего взгляда.
Ей нечего было сказать этим деревянным фигуркам. Какие слова она могла бы произнести в своё оправдание?
Проснувшись утром, она увидела Верта, который стоял у её кровати, изо всех сил виляя хвостом. Прежде чем она успела разобраться, в чём дело, он положил что-то на подушку прямо возле её щеки.
Нингё! Берегиня крепко обняла Верта, вскочила с кровати и помчалась к Синь, чтобы сообщить ей радостную весть. Только вернувшись в комнату и поставив фигурку на подоконник, она заметила на ней следы собачьих зубов.
– Р-р-р-р-р-р! – нахмурившись, зарычала она на Верта.
«Р-р-р-р-р-р!» – Пёс не остался в долгу.
Глядя на него, Берегиня покатилась со смеху.
Метки от зубов её не расстроили, она по-прежнему любовалась фигуркой, её тонкой резьбой. Странно, но благодаря этим шрамам мерлинг казался совсем живым, настоящим. Но Синь она об этом не сказала.
И вот теперь нингё лежала у неё на ладони. Она закусила губу. Однажды она уже теряла её. Теперь ей предстоит потерять её снова, чтобы всё снова стало хорошо.
Нингё почти целиком была рыбой: у неё не было ни туловища, ни рук, ни ног. Только лицо было человеческое, с длинными усами, свисавшими по обе стороны рта, как у сома. Берегине она всегда казалась серьёзной и надменной, недовольно косящейся на следы собачьих зубов, попортивших её красивую чешую.
Нингё была родом из Японии. Месье Бошан рассказывал, что эти морские существа иногда попадались в сети японских рыбаков, которые съедали их, потому что мясо нингё считалось в Японии деликатесом. А ещё верили, что съевший нингё человек будет жить тысячу лет. «Дольше морской черепахи», – шутил месье Бошан.
Берегиня напоследок погладила нингё кончиками пальцев и ещё раз дотронулась до отпечатков собачьих зубов. Потом посмотрела на Верта и улыбнулась: кто знает, может, он теперь проживёт тысячу лет, раз откусил кусочек нингё? Вот было бы здорово!
Порадовавшись за Верта, Берегиня поднесла статуэтку поближе. Они с нингё посмотрели друг другу прямо в глаза. Потом она опустила руку за борт, разжала пальцы и прошептала ей на прощание:
– Плыви обратно в море!
Ей казалось, что она не будет скучать по нингё так же сильно, как по Седне. Но она ошиблась.
Ещё несколько мгновений она провожала нингё взглядом – покачиваясь на волнах, та уплывала всё дальше и дальше, – а потом обратилась к владычице морей:
– Йемайя, прими ещё один дар! – и сразу почувствовала, что шлюпка стала быстро набирать ход.
Берегиня закрыла крышку обувной коробки. У неё осталось пять статуэток: четыре в коробке и одна в кармане.
«Как знать, если мой прекрасный план сработает, может быть, месье Бошан вырежет мне новую фигурку из можжевельника», – подумала она и громко объявила: