Ночь, которой не было
Шрифт:
– Конечно, - произнес Себастиан, оглядывая балкон и клубящуюся на нем толпу. Не отпуская руку Дженны, он повел ее внутрь дома.
Она терялась в догадках, идя за ним и попутно запоминая маршрут. Что могло понадобиться от нее герцогу Редклиффу? Вот он толкнул очередную дверь, ничем не отличающуюся от других, и Дженна застыла в изумлении. Все комнаты в поместье были просторными, но сейчас перед ними предстала громадная библиотека. Стены ее причудливо изгибались, и казалось, вокруг них нарастают волны. Потолок был расписан роскошными фресками, и от самого пола до потолка вздымались полки с книгами. Массивный купол пропускал солнечный свет, и каждый
– Если я не ошибаюсь, мы пришли в библиотеку, - отметила Дженна, по-прежнему теряясь в догадках.
Себастиан, не поворачиваясь, отозвался:
– То, что я хочу сказать, требует большего уединения, чем может предложить эта помойка.
Дженна напряглась и запротестовала:
– Библиотека чудесна.
Себастиан, все еще не глядя на нее, ответил:
– Красота библиотеки в том, что ею пользуются, оставляют в ней воспоминания и эмоции, это вход в другие миры. Эта же библиотека, по сути, мавзолей - построена была лишь для хвастовства, а отнюдь не ради удовольствия. Ни молодая, ни вдовствующая герцогини не пользуются ей и не любят эту комнату. Потому я и говорю, что это помойка.
Бросив на него строгий взгляд, Дженна снова возразила:
– А вы, по-видимому, неплохо осведомлены об этом доме - чересчур для того, кто в нем не живет.
Вот теперь герцог повернулся и окинул девушку мрачным взглядом, сжав губы в полоску.
– Я изучал архитектуру в университете. Поместье д'Тьерца одно из самых известных построек государства Сирано - это памятник культуры. Библиотека была построена и укомплектована четвертым герцогом д'Тьерца почти семьдесят пять лет назад. Осмотритесь.
Дженна последовала его совету, заинтригованная серьезностью его выражения. На полках она не заметила пыли, но, вглядевшись пристальнее, поняла, что все книги и вправду старые, в тканевых и кожаных переплетах с позолоченными буквами. Среди тысяч томов, куда ни кинь взгляд, невозможно было отыскать ни одного современного наименования. Герцог, поняв, о чем думает его спутница, подтвердил:
– В эту коллекцию не добавляли новых книг с момента ее закладки, ее лишь показывают посетителям в моменты торжеств, как сегодня. Выглядит красиво, но, увы, это только на первый взгляд.
– Мы пришли, куда хотели? Я бы с радостью помогла вам, но мне скоро нужно возвращаться к своим обязанностям, - произнесла Дженна, пока Себастиан продолжал вести ее куда-то.
Наконец они остановились в очень уединенном и тихом уголке. С трех сторон их окружали книги, а в центре маленькой ниши стоял длинный диван, обитый вишневым бархатом. Над ним красовалось огромное окно с потрясающим витражом, в центре которого алела роза, сложенная из ярко-красного стекла, - работа была столь затейлива, что могла бы посоперничать со знаменитыми витражами собора Нотр-Дам. И то, что подобная красота была спрятана от глаз посетителей - сюда мог найти дорогу лишь искушенный читатель, - подчеркивало эксклюзивность и необычность библиотеки. Дженна невольно задумалась о том, какие
Герцог указал ей на диван, приглашая присесть, но сам остался стоять. Он не сводил глаз с Дженны, и во взгляде его читалось нетерпение и неподдельный интерес. Столь пристальное внимание его смутило девушку, но она все же спросила:
– Чего же вы хотите, ваша светлость?
Не сводя с нее зеленых глаз, Себастиан произнес:
– Всего.
Дженна ощутила раздражение оттого, что герцог не потрудился объяснить, чего желает, более конкретно, но при этом, по-видимому, считал, что слова его исчерпывающи.
– Чего же именно?
– настойчиво повторила она.
– Тебя, - ответил он, и на этот раз едва заметная нотка смущения послышалась в его голосе.
– Хочу тебя.
Брови девушки сошлись на переносице, а в глазах Себастиана загорелся огонек, от которого у нее возникло странное щекочущее ощущение в животе. Дженна сделала усилие над собой, чтобы не отвернуться, но взгляд герцога словно прожигал ее насквозь, вызывая мурашки по коже.
– Что вы имеете в виду?
– тихо спросила она, и голос ее прозвучал совсем не спокойно и твердо, как обычно, когда ее внимания добивались мужчины.
Себастиан же рассмеялся, и смех его, низкий, музыкальный, был и неожиданным, и завораживающим одновременно. Мгновенно он преобразился и стал словно моложе. Почему-то Дженне подумалось о том, что его смех - словно тягучий и сладкий мед, смешанный с чем-то опасным, опьяняющим, - этакий коктейль. Не то чтобы она знала, что такое настоящий коктейль: придерживаясь традиций приората, Дженна не пила алкоголь. Тем временем Себастиан произнес:
– Я хочу тебя, Дженна, и без одежды - прямо сейчас.
Слова его были произнесены с жаром и уверенностью, достаточной для того, чтобы разжечь в ней ответный огонь, заставить забыть обо всем вокруг. Но Дженна лишь смотрела на него, оглушенная, не веря собственным ушам, - какой абсурд, этот мужчина говорит такие слова ей. Она даже засмеялась, но, поняв, что он вполне серьезен, умолкла.
– Вы шутите!
– воскликнула она, глядя на Себастиана во все глаза.
Он, не отводя от нее пристального взгляда, ответил:
– Нет. Никогда еще я не хотел ни одну женщину так, как тебя.
Лишь сейчас Дженна поняла, как она хотела услышать нечто подобное: слова эти заполнили собой ее сознание, задели там какие-то глубоко спрятанные струны, и ритм их продолжал звучать в ее ушах, согревая и завораживая.
– Но это же нелепо, - прошептала Дженна.
– Ты даже не знаешь меня.
Себастиан покачал головой.
– Поверь, я не менее удивлен.
Теперь Дженна нахмурилась.
– Звучит не слишком-то любезно.
– Я и не старался, чтобы это было любезно.
Герцог выглядел напряженным и раздраженным - словно не притворялся, говоря, что бессилен контролировать свои чувства и это ему вовсе не нравится. Осознание этого вдруг наполнило Дженну необъяснимым чувством восторга, которое она не могла объяснить. Ей никогда не нравились прожженные ловеласы. Она представляла себе, что однажды создав семью, будет стремиться к тому, чтобы она была похожей на ее собственную, скрепленную любовью и преданностью, взаимным пониманием, уважением и состраданием. Семью, где люди близки по духу. Герцог Редклифф, несмотря на всю свою привлекательность, не был таким человеком - мало того что он принадлежал совершенно к иным кругам, еще и был скандально известен своими сексуальными похождениями.