Ночь масок. Звездное колесо. Опасные сны
Шрифт:
Его брови, гораздо более тёмные, чем волосы, которые с восходом солнца становились всё более и более золотыми, чуть приподнялись. «Но какая работа начинается так рано? Ещё ведь только светает…»
— Для меня уже поздно, — коротко и резко ответила она. Вероятно, слишком резко, но она больше не справлялась с овладевающим ею беспокойством. Она не понимала причины этого чувства. Беспокойство исходило от незнакомца и охватывало сё всё сильнее. Уже то, что существует второй Лайл, неизвестный городу, странно само по себе. Никогда не было разговоров
Незнакомый Лайл — одно лишь это не могло вызвать такого беспокойства. Страх? Но чего ей бояться? Она оказалась на их территории, это правда. Но пройти на рассвете по полю к трём камням — не преступление. Она ничего не сделала, никого не потревожила. Почему же она ощущает вину, тревогу — как будто у него имеются причины не доверять ей?
— Куда же вы торопитесь? — он по-прежнему улыбался.
Она права — в его голосе явно прозвучала насмешка.
Похоже, он находит сё забавной. Гвеннан вся застыла. Страх исчез, уступив место более сильному чувству — гневу. Ей решительно не нравится этот человек. Она восхищается леди Лайл, но в такой же степени ей не нравится этот ее родственник, кем бы он ни приходился хозяйке дома Лайлов.
— В библиотеку, — у неё нет причин делать из этого тайну. Городок небольшой, все друг друга знают, особенно зимой, когда немногие летние отдыхающие разъезжаются, а старые семьи держатся вместе, образуя крепость, противостоявшую холоду.
— В библиотеку? — он снова повторил её слова. Она находила эту привычку раздражающей. И начала разжигать это раздражение как преграду на пути других эмоций, которые он вызывал в ней. — Библиотека не может открываться так рано. Мне кажется, тётя говорила — в полдень. Да, я знаю, она собирается сегодня зайти туда к вам…
— У нас всегда много работы, даже если официально мы не открыты, — ответила Гвеннан.
Девушка почувствовала искушение доказать ему, какая у неё обычная и нормальная жизнь («но почему?» — спросила другая сё часть), и для этого перечислить все те многочисленные мелкие дела, которые никогда не кончаются, сколько бы ты ни работала. К тому же она голодна: единственная чашка кофе, торопливо выпитая стоя в кухне, — не обычный для неё завтрак. Она собиралась через боковой вход заглянуть в пекарню Мэри Лонг и купить несколько оладий с черникой, она их подогреет и съест, одновременно проглядывая стопку новых журналов.
— О да, работать, чтобы никто не бездельничал… Не часто такое встретишь в наши дни. Но, кажется, Уайт-бридж придерживается старой этики. И это хорошо. Или плохо… — он слегка поклонился ей, чуть насмешливо, но уходить с дороги явно не собирался. Не желая сталкивать его с тропы или обходить, она оставалась на месте. И пока Гвеннан раздумывала, не обойти ли всё-таки незнакомца по снегу, он протянул руку к её голове.
Она инстинктивно увернулась и тут же вспыхнула, увидев у него меж пальцами листок. Несмотря на свои слова о холоде,
— Чего вы так испугались, Гвеннан Даггерт? — он чуть приблизился. К своему немалому стыду, девушка торопливо отступила. Но на лице его играла одна лишь добродушная улыбка, когда он протянул ей лист, держа его за тонкий стебелёк.
— Уверяю вас, — продолжал он, — я не ем маленьких девочек, даже когда они приходят без приглашения. Маленьких девочек с листочками на голове, будто они дриады или нимфы…
В словах его продолжала звучать насмешка, на которую она не знала чем ответить. Что же заставляет сё молча застывать, почему она чувствует себя так неловко? Снова гнев согрел её.
— Я и не предполагала, что вы это делаете, — девушка вложила в свой ответ всю ледяную решимость, которую усвоила у мисс Нессы. — Я хорошо понимаю, что пришла сюда без разрешения. Примите мои извинения, мистер Лайл. Уверяю вас, этого больше не повторится!
«Не повторится», — сказала она себе. Но как ей удержаться вдали от притягивающих её камней, от загадки, которая не отпускает её? Ей ужасно хотелось оглянуться через плечо на средний камень, но она чувствовала, что каким-то образом это отдаст её во власть незнакомца.
Он уронил лист. Снова его рука взметнулась, на этот раз он схватил сё за руку, задержал. Она решила, что не смогла бы вырваться, даже если бы захотела. Но гордость не позволила ей сделать это. Его тонкие губы не переставали улыбаться. Но в глубине глаз что-то противоречило этой лёгкой усмешке. Гвеннан не хотела знать, что скрывается за этой улыбкой, хотела только освободиться. Но она не будет пытаться вырваться.
Однако внезапно голос его изменился. Стал глубже, резче. Он как будто пытался что-то приказать.
— А что вы здесь делаете? Она… — он провёл кончиком языка по верхней губе. — Что ей от вас нужно? — в его словах отчётливо прозвучало презрение. Он нависал над нею, как будто вырос у девушки на глазах, стал больше и сильнее чем человек, которого она видела сначала. Но нет, она не должна давать разыграться своему воображению!
— Не имею ни малейшего представления, о чём вы говорите, — Гвеннан попыталась вернуть самообладание.
— Если «она» — это леди Лайл…
— Леди! — прервал Гвеннан незнакомец, и ей показалось, что кожа его потемнела от прихлынувшей крови. — Леди! — он произнёс это слово одновременно и как эпитет, и как возражение.
— Ну, миссис Лайл, — поправилась она. — В городе всегда пользуются уважительным словом «леди» — это традиция относительно вашей семьи. Дань тому впечатлению, которое она производит на людей, как мне кажется. Во всяком случае, я не понимаю вас. Я её совсем не знаю. Мы говорили, да и то кратко, только о книгах, и впервые разговаривали только в прошлый четверг. Она только недавно начала бывать в библиотеке.