Ночь на острове
Шрифт:
Мэтью замер. Этот вопрос застал его врасплох.
— Не в том смысле, как ты думаешь, дед, — ответил он. Мэтью решил не лишать деда иллюзии, будто он все еще страдает из-за разрыва с Мелиссой. — Она очень независима и этим привлекает меня, — произнес он безразлично. — Да и Мелиссе не мешает попробовать на вкус такую же пилюлю, какую я проглотил по ее милости.
— То есть, ты используешь эту молодую даму в качестве орудия мести?
Аристотель, похоже, был шокирован. Мэтью вздохнул.
— Не совсем так, — сказал
— Нет, — печально вздохнул Аристотель. — Увы, я еще помню зов плоти. Но бойся фальшивых чувств, Мэтью. Знаешь, как говорят: «Человек, играющий с огнем, может обжечься»?
Мэтью не ответил. Ему стоило неимоверных усилий оставаться на месте. Саманта уже была представлена всем членам семейства, и теперь его мать старалась удержать ее возле себя, чтобы не дать ей прервать беседу внука с дедом.
Мэтью почувствовал, как в нем закипает злость. Он был уверен, что деду известно о кознях матери. Интересно, может быть, они сговорились заранее? О господи, что это — мания преследования? Он становится неврастеником. Чем скорее он получит от Саманты то, что ему нужно, и отправит ее укладывать вещи, тем будет лучше для всех.
Глубоко вздохнув, он сказал:
— Прошу прощения, дед!
Лавируя между стульями, шезлонгами и диванами в веселую полосочку, Мэтью направился к Саманте.
Она пила чай в обществе Каролины и дяди Генри. Она уже заметила, что Мэт идет к ней. Разумеется, мать тоже его увидела, но она прекрасно умела скрывать свои эмоции.
Генри приветствовал племянника с присущим ему апломбом.
— Выслушал очередную лекцию старикана, Мэт? — спросил он после обычного обмена любезностями, и Каролина Патнем метнула в него сердитый взгляд.
— Наверняка Аполлон просто сказал, что очень рад приезду Мэтью, — тут же вмешалась она, в то время как ее сын с видом собственника положил руку на плечо Саманты.
Генри не успокоился и продолжал ехидничать.
— Вряд ли он этим ограничился. Человек, которому нравится, чтобы его называли Аполлоном, должен быть уж очень высокого мнения о себе. И все мы прекрасно знаем, какие надежды старик возлагает на внука.
— Однако, как я заметила, ты всегда принимаешь его приглашения! — горячо воскликнула Каролина, которая разрывалась между желанием заступиться за отца и боязнью упустить инициативу, в случае, если ей не удастся втянуть Мэтью и Саманту в общую беседу. — Мэт! — она схватила его за руку. — Разве ты не собираешься представить Саманту дедушке?
— Потом, — сказал Мэтью твердо. Он не имел ни малейшего желания затевать новую словесную баталию с дедом. Оглядевшись по сторонам, он с облегчением увидел деда в обществе нескольких членов семейства. — Он сейчас занят, добавил он,
— Да, но… — Каролина пыталась найти какой-нибудь повод, чтобы удержать их, но Мэтью не собирался церемониться. Он умышленно попрощался с ней и дядей по-гречески. И прежде чем Каролина успела еще что-нибудь возразить, он почти силой увел Саманту с террасы.
— Мог бы поинтересоваться у меня, хочу ли я гулять, — прошипела Саманта, когда они подошли к пологим ступенькам, ведущим к пляжу. — Конечно, я здесь, потому что ты пригласил меня, но у меня тоже есть свои желания, тебе это ясно?
— Ясно. — Мэтью предложил ей руку, чтобы помочь спуститься по ступенькам, но она отказалась, и его это задело. — Мы же с тобой не можем говорить в присутствии матери. Кстати, что ты о ней думаешь? Что она тебе наболтала?
Выражение лица Саманты было не слишком обнадеживающим. Она явно неуютно чувствовала себя наедине с ним, наверное, ей казалось, что в обществе других людей она в большей безопасности. Мэтью догадывался, что Саманта много передумала с утра.
— Твоя мать… Она была очень мила, — ответила Саманта, снимая туфли. — Интересовалась, как давно мы знакомы.
— И что ты ответила?
— Что не очень давно, — уклончиво сказала Саманта и не последовала за ним вдоль пляжа, а пошла по мелководью прочь от берега, понимая, что тогда их будет видно с террасы. Мэтью пришлось тоже снять туфли и последовать за ней.
Саманта ушла довольно далеко, когда Мэтью догнал ее и, заглянув ей в глаза, увидел, что они темны и печальны. Она явно не испытывала счастья, и он разозлился на себя за это.
— Что еще сказала моя мать? — снова спросил он, шлепая по воде рядом. Саманта испуганно посмотрела на него.
— Ты же замочишь брюки! — крикнула она.
— Я могу их снять, если хочешь, — произнес он и не без злорадства отметил, что она покраснела. — Ну же, Сэм, не возводи между нами барьер. Я считал, что мы заключили перемирие на эти выходные.
Она машинально облизала кончиком языка губы, и Мэтью удивился, как сильно это его возбудило.
— Я что-то не помню насчет перемирия, — проговорила она, глядя на свои забрызганные водой шорты. — Ты даже не сказал, что мне делать, после того, как я переоденусь.
Мэтью нахмурился.
— Разве Росита не подождала тебя?
— Горничная? — Саманта пожала плечами. — Да, конечно. Но ты, наверное, догадался, каково мне будет общаться со всеми этими людьми! И вместо того, чтобы быть рядом, ты отдал меня на растерзание своей матери…
— Мать опередила меня, — сказал Мэтью, поправляя ей прядь волос, выбившуюся из прически. — Сэм, поверь, я хотел быть с тобой. Но иногда лучше не вмешиваться в ход событий.
Она внимательно посмотрела на него.