Ночь над прерией
Шрифт:
— Заплати за бутылку, чужой человек!
— Успокойся и поезжай домой. Квини даст вам в машину пакет мяса.
Гудман-младший вырвал у своего соседа, инвалида войны Патрика Бигхорна, уже наполовину пустую бутылку и замахнулся на Окуте.
— Давай нам доллары, ты, чужая приблудная собака!
Окуте сохранял спокойствие и подал Джо чуть заметный знак не вмешиваться.
— Ты напился, — сказал он. — Выброси бутылку или я заставлю тебя плясать!
У парня не хватило больше терпения. При последних словах Окуте он подскочил к нему, чтобы ударить бутылкой, но Окуте не менее быстро отступил на два шага назад и стал стрелять из пистолета
Гудман-младший потерял равновесие и был вынужден подпрыгнуть раз, еще раз, еще, и так с каждым выстрелом. Шатаясь, он подпрыгивал в пистолетном ритме, а Окуте спокойно продолжал стрельбу, все ближе и ближе к невольному танцору. Вот и второй пистолет пущен в ход. Первый Окуте бросил Стоунхорну с невысказанной просьбой перезарядить. Джо побеспокоился об этом. Он знал, где Окуте хранит в своей типи патроны. Джо с перезаряженным пистолетом появился как раз вовремя: Окуте заменил свой второй пистолет на заряженный. Нелепый танец пьяного парня рассмешил всех: мужчин и женщин, старых и малых. Взрывы смеха сопровождали треск выстрелов, а Гудману-младшему даже некогда было ругаться. Отец уставился на него в ярости и растерянности.
Женщины между тем погружали уже в машины детей и одеяла, чтобы быть готовыми к отъезду. Остальные пьяницы оставили свои бутылки и наслаждались неожиданным спектаклем. Стоунхорн использовал момент, собрал бутылки, вылил их содержимое и наполнил кока-колой. Он быстро раздал их по автомобилям.
Окуте между тем прекратил стрельбу, потому что пьяный Гудман, обессилев, разлегся на лугу. Джо схватил парня, преодолев его возникшее вдруг сопротивление, потащил его к машине Гудмана-старшего и усадил там. Остальные пьяницы обнаружили, что их бутылки исчезли, но тут же увидели их в своих автомобилях и поскорее в них забрались.
Окуте дал еще один выстрел вверх, и тогда вся колонна автомобилей двинулась вниз по изрезанной колеями дороге. Женщины и дети все еще посмеивались. Мужчины ухмылялись отчасти от удовольствия, отчасти от досады за подмоченную репутацию; во всяком случае, они не хотели показаться Окуте и Джо недовольными и неблагодарными. Как только исчез последний автомобиль, все трое в доме Кинга вздохнули.
Они собрались у очага в типи. Им и еда теперь не показалась вкусной.
Окуте поморщился:
— Стыд, как нам приходится друг с другом обращаться. Ник Шоу порадовался бы.
— Белые тоже пьют бренди, как лошади — воду.
— С нашим прежним образом жизни это не имеет ничего общего.
— Стал бы ты им запрещать, Окуте?
— Нет. Ты видишь плоды запрещения. Но я бы подумал о том, что они называют борьбой без оружия.
— Кто — они?
— Те, кто знает, чего они хотят. Нам нужны работа, свобода и доверие — свой собственный образ мыслей, своя дорога в жизни.
Джо смотрел перед собой. Он не хотел говорить…
Но Окуте словно угадал его мысли.
— Ты думаешь, что я сам из тех, кто еще и сегодня не отказывается от оружия. Когда я был ребенком, мы могли послать на борьбу десять тысяч воинов; когда я стал мужчиной, я увел через Миссури в изгнание тридцать; теперь я сед, и ты, и я — мы можем теперь применить наше оружие только поодиночке. Но чтобы существовать как народу, надо нам искать новые пути.
— Что ты хочешь сказать этими словами?
— Большое начинается с малого. Я верю, это так не может долго продолжаться. А пока тебе надо организовать спортивную группу.
— Они все еще видят во мне гангстера. Когда я организую что-нибудь,
— Ты их боишься?
— Это мне помогло сегодня.
Что было истинным значением этих слов, в этот момент еще никто не мог знать.
Но на следующее утро Джо был в пути раньше, чем Квини и Окуте, к подъехал на своем кабриолете к дому Фрэнка Морнинга Стара до начала службы. Миссис Сильвия Морнинг Стар была раздосадована звонком раннего визитера, ведь она только что наполнила резиновую ванну для себя и для детей. Но Фрэнк узнал автомобиль Джо и открыл. Только он остался стоять в дверях. Джо не нашелся сразу, что сказать.
— Что это спозаранку? — пробурчал Фрэнк. — Двадцать тысяч?
Уголки рта у Джо опустились, он поприветствовал Фрэнка поднятой ладонью, снова сел в свой автомобиль и поехал обратно в долину Белых скал.
— У него не все дома, — сказал Фрэнк себе. — Но он не так просто прикатил сюда.
Он схватил шляпу и побежал за своим автомобилем в гараж. Мотор не захотел сразу заводиться, но наконец все же подчинился, и Фрэнк поехал вслед за Джо, который уже исчез на шоссе в долине.
Он не застал Кинга дома, потому что тот ушел вниз к Мэри, но он терпеливо дождался его возвращения.
Оба уселись рядом. Квини занялась чем-то снаружи. Окуте поехал верхом на карем.
— Ну так что же ты хотел, Джо?
— Чего же ты хочешь теперь, Фрэнк?
— Да уж никак не двадцати тысяч. Но чтобы ты мне помог. Площадка для родео пригодилась бы и тебе.
— Я думаю все время не только о себе. Но нужно продвигаться вперед, и нам нельзя распылять ни себя, ни средства. Ты позаботься о деньгах или материале для ограждения и для боксов. Трибуны нам здесь не потребуются. Потом я займусь тренировкой юношей в стир-рестлинге, ловле бычков, скачке на бронке и на быке. Должно же у нас что-нибудь получиться. Это мне вчера вдруг пришло в голову. Должны же мы что-то делать.
— Ну, это же великолепно, Джо! А как твой колодец?
— Грунтовые воды находятся на глубине пятьсот футов от вершины холма. Да, вода здесь есть даже для индейцев, и бог существует не только для белых людей.
— Значит, ты еще во что-то веришь, Джо?
— Что значит верить? Например, мне не стыдно зайти к Элку в церковь, ведь слова у Элка не расходятся с делом. Мой отец принимал участие в вашей пейоти 52 , а потом он еще больше напивался.
— Джо, разве ты не был тоже с нами?
52
Пейоти — собрание индейцев для совместного принятия пейотля — пилюль из мякоти кактуса Laphophora, обладающих наркотическими свойствами. Это обряд так называемой «туземной американской церкви», проповедующей «пейотизм»— осуждение всего, что не имеет отношения к старой культуре индейцев.
— В шестнадцать. Давно. Ты сам-то еще веришь в это?
— В большой день, который наступит для индейцев? Да, в это верю не только я. Но во что веришь ты, Джо?
Джо с сомнением смотрел перед собой.
— Я знаю, что я маленький и есть что-то большое. Но что? Может быть, дьявол.
— Тайна, говорили наши отцы. Они были готовы пожертвовать собой ради друга, но и постоять за себя. Ты видел шрамы Окуте? Он прошел через Солнечный танец, когда был молодым, таким молодым, как ты.
— Мне придется еще пройти сквозь огонь. Я чувствую это.