Ночь над прерией
Шрифт:
Бабушка стояла в углу рядом с охотничьим ружьем.
— Хэлло, ты боишься? — Это был другой голос.
— Это было глупо с моей стороны, Джо.
— Да, это верно. Тебе придется еще не раз пережить такое, если ты во что бы то ни стало решилась здесь остаться. Иди лучше в свою художественную школу. Я уже тебе раньше это советовал. Или позаботься о том, чтобы Эйви давал мне морфий.
— Он этого не сделает. Ты так сойдешь на нет, Джо. За каких-нибудь три месяца.
Стоунхорн вяло натянул на себя одеяло; огоньки в его глазах потухли,
Квини церемонно достала из кармана блузы письмо из Канады. Стоунхорн с интересом наблюдал.
— Ага, наконец-то. Я все время ждал, что ты еще что-нибудь извлечешь из своего заколдованного мешка.
Она дала ему письмо. Он вскрыл стилетом конверт и при свете керосиновой лампы прочитал вслух:
— «Инеа-хе-юкан, вы будете для меня желанными гостями, в любое время приезжайте и можете оставаться в моей типи столько, сколько захотите. Инеа-хе-юкан».
Казалось, Стоунхорн вылезает из своей собственной кожи. Он с некоторым усилием поднялся и положил письмо в маленький прочный ящик, лучший ящик в доме, в котором сохранялись патроны.
Квини тоже поднялась и убрала свое тяжело завоеванное ходатайство, которое, запачканное, валялось на полу. Остаток ночи она лежала рядом со своим мужем и чувствовала, насколько исхудало его тело. Он не касался ее, но их руки нашли друг друга.
На следующий день все встали немного позже. Разгромленная комната еще не была приведена в порядок, когда автомобиль под моросящим дождем свернул на боковую дорогу. Приехал Халкетт, отец Квини. Он приехал на автомобиле, с которым у Квини были связаны воспоминания. Чтобы приехать в такую раннюю пору, надо было выехать еще ночью. Дочь поздоровалась с ним и увидела при этом, что на заднем сиденье лежит большой, закрытый наброшенным покрывалом ящик. Отец осмотрел сначала не дом, в котором исчезла бабушка, закрыв за собой дверь, а заглянул в загон для лошадей, где у животных находился Джо.
Туда направил он свои шаги, и Квини пошла с ним.
— У вас же все есть! — воскликнул Халкетт, когда остановился у загона.
Джо перелез через ограду. Ему не хотелось показывать, что трудно согнуться в пояснице.
— С такими лошадьми ты можешь делать деньги, — заметил отец. — Если вы займетесь их разведением.
— Кобыла Квини жеребая.
Отец захотел уже идти назад к автомобилю и кивнул обоим молодым людям, чтобы они подошли вместе с ним.
— Что будет теперь с твоей школой, Квини? — спросил он. — Они со мной говорили об этом.
— Я иду в двенадцатый класс здесь, у миссис Холленд.
— Наконец-то ты стала разумной! Художественная школа ни к чему для наших детей. И жена принадлежит своему мужу. — Он повернулся к Стоунхорну: — Джо, как же быть? Нужна вам еще наша бабушка? У меня жена тяжело заболела от жары и плохой воды. Мне надо ее отвезти в больницу. Тиф, говорят они..
— Возьми бабушку. Мы теперь здесь вдвоем.
— Хорошо. Я тут захватил вам с собой кроликов. Белые, длинношерстные.
— Наш шеф по экономике Хаверман, ну и обрадуется же он, когда вернется, — сказал Стоунхорн. — Он все хотел, чтобы я разводил кроликов.
Халкетт не понял иронии.
— Для тебя это не занятие, Джо. Ты настоящий лошадиный человек, это я вижу. Но для Квини подойдут белые кролики. А ты, собственно, их потом забьешь, и поедите жаркое.
— С удовольствием. Они дорого стоят?
— Я ничего за них не платил. Я же вам, вашему дому еще ничего не давал.
Халкетт с помощью Джо вынул деревянную решетчатую клетку с четырьмя кроликами из автомашины. Их ангорский мех был действительно великолепен.
— Джо, — сказала Квини, мысли ее смешались, — может быть, мне для миссис Холи нарисовать собачку прерий? Она ждет картинку.
— Слушай, наконец, с твоими художествами! — Отец стал сердиться. — Я должен тебе как следует объяснить, как содержать этих кроликов, чтобы они хорошо росли. Джо должен тебе построить для них хлевушку с проволочным полом, это для чистоты… Пятьдесят — шестьдесят кроликов сможешь ты держать.
Квини с удовольствием заткнула бы себе уши, ведь мысли о кроликах ей и в голову не приходили, но из уважения к отцу она ничего не сказала.
Отец открыл багажник и достал еще что-то внушительных размеров.
— Нам пришлось забить, была сильная засуха. Я прихватил вам с собой два телячьих костреца.
Джо и Квини приняли нелишний запас мяса. Они отнесли его бабушке в дом, которая только теперь узнала, что ей предстоит возвращение домой. Ее пребывание у Кингов, рассчитанное всего на несколько дней, продлилось довольно долго. Она быстро собрала свой небольшой узелок, слегка похлопала Квини по плечу:
— Я молюсь за тебя и за ребенка.
Квини было очень тяжело расставаться.
Бабушка сидела в машине, у отца был уже в руках ключ зажигания, когда он еще раз высунул голову в окно:
— Джо!
Стоунхорн подошел.
— Не давай себя дурачить, Джо, вот что я тебе скажу, если один… один из тех придет. Гарольд сообщил, что ты не раз угрожал семейству Бут оружием, и он предложил обыскать твой дом и запретить тебе держать оружие. У него безотчетный страх с тех пор, как ты возвратился живым. Был он таким койотом и как свидетель?
Стоунхорн слегка закусил нижнюю губу; глаза его стали узкими, словно он во что-то целился.
— Послушай же, Джо, — продолжал Халкетт, — Эд Крези Игл спрашивал Мэри, и Мэри сказала, что это все ложь. Ты стрелял по ястребу и дал три выстрела из-за огня. Предложение Бута отклонили. Значит, никто не имеет права хозяйничать в твоем доме. Но Гарольд напился как свинья и избил Мэри, правда, и она не осталась в долгу, по крайней мере Гарольд заработал хорошую круглую синюю шишку и один глаз у него закрылся. Но Мэри лежит в больнице.