Ночь Нептуна

Розова Яна

— Как и все, — ответил Паша. — Так что же вы можете рассказать о Кристине?

— Не стоило бы с тобой вообще говорить, ну уж ладно. Закажи еще вина! — распорядилась она тоном, которым говорила в столовой с официантками. Паша послушно махнул девушке, принимавшей заказы со столов. — Папаша Кристины — отличный мужик, но жена у него — курица. Моложе меня лет на пять, а разжирела как свинья. К тому же она у него недалекая, глуповатая. Володьке с ней скучно было. Он посмеяться любил, подурковать… Мы хорошо время вдвоем проводили. Иногда Володя советовался

со мной по поводу дочери. И год назад он все переживал, что Кристина выросла, с парнями уже встречается, а вдруг…

— А в отеле она тоже с кем-нибудь встречалась?

Марьяна поправила шелковую красную блузку на груди и тихо фыркнула:

— Ну да! Потому я и говорю, что мать Кристины была дурой! Она элементарные вещи девочке не объяснила! Кристина страшненькая была, а нравиться мальчикам хотела. Поэтому делала все, что они просили. А чего они просят — ясно!

В ее голосе прозвучал праведный гнев. Паша едва удержал улыбку, подумав, что желания Марьяны были примерно того же сорта.

— И кто от Кристины «ясно чего» хотел? — спросил он.

— Певец, который на диком пляже выступает. — Марьяна допивала бутылку вина. Ее речь становилась все более отрывистой. — Ну, такой, заросший. Он еще песни дикие распевает вместе с бандой уродов! В этом году они тоже тут. Я их видела в кафе на берегу.

— Точно — в этом году тот же самый?

— Абсолютно, — уверенно ответила женщина. — У него черные прямые волосы, как у индейца из кино. Здоровый такой, крупный, но не толстый. Мне бы понравился, но я брюнетов не люблю. И он какой-то немытый.

— Марьяна, вы не помните, какого числа исчезла Кристина?

Женщина призадумалась, рассеянно оглядев бар, и неуверенно ответила:

— Кажется, если я ничего не путаю… Это было в День Нептуна. В середине июля.

— А в день своего исчезновения Кристина с певцом виделась?

— Ну, это я не знаю. Я, вообще, как про певца-то разнюхала? Пошла искать своего Степку на пляже — он три дня не появлялся. Уже поздно было, я не могла с работы раньше уйти. Полезла по кушерям, думаю, где этот поганец валяется?.. А за диким пляжем место есть — остатки старого сада. Там раньше дома были, люди жили. Сейчас только эти несколько яблонь… Там-то я и увидела Кристинку с тем парнем. Солнце уже село, но я-то все разглядела, а они меня и не заметили. Володьке я про подвиги дочки не рассказала — это меня не касается.

— А в милиции рассказали про музыканта? Кристину же искали.

— А зачем? Скажу такое — стану свидетелем, будут меня таскать по допросам и опознаниям… Да еще и позор на семью навлеку. Девочка-то из хорошей семьи, а с каким-то оборванцем в кустах трахается! К тому же я видела их не в тот день, когда девчонка пропала. Может, он ни при чем.

Паша лучезарно улыбнулся и сказал:

— Спасибо, Марьяна. Ну, мне пора. Вас проводить в отель?

На диком пляже было почти тихо. Вокруг нескольких костров сидели молодые люди, кто-то играл на гитаре, кто-то рассказывал анекдоты.

Было ветрено, поэтому девушки кутались в джинсовые курточки. Пивные бутылки передавались по кругу.

Оглядевшись, Седов заметил у одного из костров Киру. Она тоже увидела его, помахала рукой, сказала что-то своим подругам и встала навстречу.

— Здрасте, — сказал Паша. — Тихо сегодня.

— Здрасте, — ответила Кира. — А шуметь нам запретили. Роберт Аванесович, сволочь такая! Вы музыку послушать пришли?

— Ага. Хочу услышать голос одного музыканта, — объяснил он в своей обычной двусмысленной манере.

— Кого?

— Высокого, крепкого, с прямыми длинными волосами. Знаешь такого?

На лице Киры отразилось то самое выражение понимания, из-за которого Седов называл ее про себя умной белочкой.

— Свидетель?

Паша на вопрос никак не отреагировал, чем заинтересовал девушку еще сильнее.

— Это Карлос, — деловито сообщила Кира. — Я вас познакомлю.

И действительно, спустя пять минут она привела высокого парня с грубыми чертами лица, чьи темные патлы были связаны в хвост на затылке. Он производил впечатление абсолютно дикого типа, всегда готового послать кого угодно куда угодно. Паша это учел.

Кира представила Павла Петровича частным детективом. Услышав это, музыкант пробормотал: «О как…», но от ехидства удержался. Седов решил, что у Киры с этим типом кое-что есть — может, просто давняя дружба, а может, и что-то иное. Возможно, только благодаря ее протекции Карлос согласился поговорить с рыжим незнакомцем в стороне от любопытных глаз.

— И чего тебе надо? — спросил он, когда костры остались у собеседников за спиной.

Голос музыканта Паше понравился — глубокий, сильный, соответствующий его крупной фигуре.

— Правды, — ответил Паша.

— Я в принципе не брешу, — заявил Карлос.

— Ловлю на слове. Слушай, ты хорошо помнишь прошлое лето?

— Иногда просыхал, помню.

— А пропавшую девушку по имени Кристина помнишь? Кое-кто видел тебя с ней незадолго до ее исчезновения.

Перед ответом на этот вопрос Карлос промолчал лишнюю секунду, словно раздумывал, стоит ли ему придерживаться заявленного кредо, или уж лучше — нет?

— Ну… Нет, не помню. Этот кто-то перепутал: я с девушкой по имени Кристина в прошлом году не встречался, — уверенно ответил он и развернулся к Седову широкой спиной.

Вернувшись в отель, Пашка остановился у лифта, размышляя — ехать на лифте, где каждый раз с ним случался микроприступ клаустрофобии, или пойти на шестой этаж пешком и заработать одышку. Тут его окликнули:

— Павел!

Это был свежевыбритый, ароматный и приятный во всех отношениях Роберт Аванесович. Пригласив Пашу на чашку кофе, он повел друга жены в свой кабинет.

Поставив перед гостем маленькую белую чашечку, хозяин отеля сказал:

— А знаете, я решил, что вы правы: моя дочь удрала с деньгами. Развела меня, как мальчишку, и смылась!