Ночь падающих звезд. Три женщины
Шрифт:
— Ты же знаешь, что это невозможно. — Ирина строго взглянула на него, — Между прочим, из-за тебя!
— Посему нельзя? Симон тозе хосет молозеного, — послышалось с заднего сиденья.
— Нельзя, потому что Рики еще должен зубрить на завтра историю! — злорадно объявил малышу Гарди.
— Сто зублить?
— Долбать, что задал учитель. Усек?
— Ф-ф! Плевал я на эту историю! — Рики даже кулаком пристукнул. — Вот было б здорово родиться еще в древнее время.
Гарди этого не понял.
— Почему в древнее?
— Чудак! Тогда не надо было бы учить то, что произошло уже потом.
— А-а, верно, — согласился Гарди,
Гарди представил себе, что перед ним динозавр, и стал изображать схватку с ним — прыгать, наносить ему боксерские удары. Симон смеялся и визжал от радости.
— Боже, да прекратите же наконец! Иначе мы опрокинемся! — возмутилась Ирина. — Разве можно вести машину, если такое творится!
— Точно! — согласился Гарди, перестал размахивать, руками и со вздохом откинулся на спинку сиденья. — А вообще-то вечно никому не угодишь — то велят говорить, то молчать…
Ирина свернула направо, и через сотню метров они уже были у дома.
— Хотите загадку? — обратился Рики к Ирине, когда они остановились у подъезда и вышли из машины. — Сколько ног у слона?
— Да это же для малышни! — воскликнул Гарди прежде, чем Ирина собралась ответить, — Конечно, четыре!
Рики довольно ухмыльнулся, небрежно облокотился на капот машины и изрек:
— Глупости, братец! У него их шесть. Две спереди, две сзади и еще две костяные ноги [52] .
Понял? — Он залился смехом, радостно захлопал в ладоши и снова спросил: — А знаешь, как долго живут крокодилы?
— Не-е, — недоверчиво протянул Гарди.
А Рики все больше входил в роль загадочного мудреца.
— Это зависит от длины хвоста: длиннее хвост — дольше живет!
И Рики от удовольствия даже запрыгал на месте.
— Что ты мне тут лапшу на уши вешаешь? — обиделся Гарди. — У тебя небось крыша поехала!
52
Непереводимая игра слов: «слоновая кость» (слоновий бивень) по-немецки Elfenbein, т. е. буквально «слоновая нога».
Ирина вздохнула про себя, подняла на руки Симона и повела всех наверх.
Герда была уже дома и встретила их.
— Ну как они вели себя? — И взяла у нее малыша.
— Просто великолепно! — Услышав такое, Герда прямо-таки засияла от радости, но, заметив любопытный взгляд старшего, тут же подчеркнуто по-деловому продолжила: — Вообще-то должна сказать, что эти сеансы терапии начинают мне помогать, чувствую себя лучше, хотя и нахожусь еще под воздействием сильного нервного стресса. Мой врач говорит, что некоторое время лечение надо продолжать, пока совсем не выздоровлю. По крайней мере, до появления ребенка.
— Тут уж ничего не поделаешь — надо так надо.
Ирина поцеловала Симона, помахала всем остальным рукой и, обменявшись многозначительным взглядом с Гердой, побежала вниз к машине. Теперь быстро домой, поделать кое-какие мелочи, а потом залечь перед камином и… ничего не делать!
Присматривать за этой «командой» было ой как непросто, тем более что каждый из них тянул в свою сторону, и это сильно изматывало ее. Но, несмотря на это, Ирина чувствовала себя гораздо лучше, даже счастливой, с тех пор как они вошли в
Ирина свернула к дому и очень удивилась, увидев в гараже машину Ларса. Странно, ведь сегодня после обеда он должен был поехать на Тагернзее и вернуться оттуда лишь завтра утром. Она поставила машину и пошла к террасе.
Ларс возлежал в шезлонге и, увидев Ирину, которая явилась перед ним с возгласом «хелло!», нахмурился было, но тут же столкнулся с ее притворно-дружелюбной улыбкой.
— А ты почему здесь? Ведь собирался ехать на Тагернзее.
— А-а! — коротко усмехнулся Ларс и встретил ее вопросом, полным ядовитой иронии: — Может, я тебе помешал, ждешь здесь своего любовника? — Он театрально всплеснул руками. — Твоего, как изящно выразилась Тина, «сверхмужчину»!
— Кого-кого я жду?
— Того типа, с которым ты меня обманываешь.
Ирина недоуменно покачала головой.
— Нет никакого типа, с которым я бы тебе изменяла! — Она была уже на грани срыва.
Прошла мимо него в комнату, бросила на диван сумку.
— О! Ты уже вернулась! — Тина спускалась по лестнице, переводя взгляд с Ирины на Ларса: очень уж расстроенными они оба выглядели. И вдруг захохотала. — Вижу, что твой муж уже устроил тебе сцену. Это я его немножко подразнила, чтоб он стал похож на рассерженного медведя. — Тина комично подошла к Ларсу, застыла перед ним в позе гипнотизера-психолога, устремив испытующий взгляд в его прекрасные, ставшие мгновенно колюче-холодными глаза. — Мы как раз только что провели небольшую полемику по проблемам брака, семейных отношений, верности и прочего. А так как твой муж твердо стоит на позициях высокой нравственности… — Она повернулась к Ирине. — Я так поразилась этой его убежденности, что решила чуть-чуть позлить его — чтобы почувствовал, что значит быть обманутым мужем.
— Ты… Ты хочешь сказать, что все это выдумала? — выдавил из себя Ларс.
— Разумеется, всю эту историю просто высосала из пальца. И что меня поразило: как ты мог всерьез принять всю эту чепуху? А ведь, кажется, неплохо знаешь свою жену!
Ларс не спускал глаз с Ирины. Он все еще не мог прийти в себя.
А она укоризненно повела головой и засмеялась:
— Так оно и есть, дорогой, у меня нет никакого другого мужчины!
Ларс все же решил изобразить недовольство — демонстративно засунул руки в карманы и, что-то проворчав, исчез в своей комнате, так оглушительно хлопнув дверью, что даже стены задрожали.
— Так что же все-таки случилось? — спросила Ирина. Тина небрежно махнула рукой.
— Да ничего особенного! Стоит ли толковать о пустяках?
Герда страшно не любила, когда ей приходилось звонить в какие-либо учреждения. Такие акции она оттягивала сколько могла, и когда, наконец брала телефонную трубку, у нее уже было испорчено настроение. Симон эти тонкости чутко улавливал. Если мама разговаривала с Ириной или Тиной, он вел себя тихо и примерно: спокойно играл рядом, о чем-то разговаривал сам с собой. Но стоило ей запросить какое-либо учреждение, как, например, сейчас — управление городского хозяйства, и в Симоне тут же пробуждалась жажда деятельности.