Ночь поцелуев

Джеймс Элоиза

— Вы… — начала Кейт, но покачала головой и замолчала.

— Окончательно сошел с ума? — подсказал принц. — Вик тоже так считает. Я думаю только о вас.

— Абсурд. — К счастью, Кейт удалось вовремя прикусить язык: зачем указывать сумасшедшему на ее изъяны — ведь она худая и старая. — Не берусь оспаривать суждение мистера Бервика, но хочу обратить ваше внимание на то обстоятельство, что в замке полно молодых обеспеченных особ, каждая из которых в десять раз красивее меня. Уверена, что ваша

невеста составит им достойную конкуренцию. Почему же вы не думаете о княжне Татьяне и грядущей встрече?

— Потому что в вас есть что-то неотразимо привлекательное. Готов поспорить, что пухленькая милашка Виктория по сравнению с вами — настоящая простушка. А ведь все говорили, что этой весной в свете не было никого лучше ее.

— А почему же тогда все стали оплакивать ее внезапно утраченную красоту? — усмехнулась Кейт.

— Глупцы. Вы прелестнее даже этого ангела, и не только потому, что мне удалось снять с вашей головы парик. Позволите ли заметить, что у вас губы цвета спелой малины?

— Очень мило, — отозвалась Кейт.

— Люблю малину, — мечтательно признался Гейбриел. — До чего приятно сжать ягодку губами, сдавить и ощутить неповторимый аромат! Обожаю в любом виде: свежей, в варенье и даже в пироге.

— Считаете, что я и в пирог сгожусь? — со смехом спросила Кейт. Она присела на краешек пледа и взяла бокал с остатками вина.

— О, вы хороши в любом виде, — заверил Гейбриел. — Лично мне чрезвычайно симпатичен малиновый сироп. — В голосе послышались сладострастные нотки.

Воображение услужливо представило фривольные картинки из книги Аретино, но что же конкретно он имел в виду?

Прохладное вино освежило и вернуло способность рассуждать. Главное — противостоять желанию, несмотря на то что оно неопровержимо проявлялось в горячей влаге между ног, в стремлении броситься в объятия, в той опасной легкости, с которой мораль всей жизни внезапно уступила место упрямой ноющей боли…

— Нет, — ответила Кейт.

Гейбриел открыл глаза.

— Разве я что-то спросил?

— Почему вы утратили разум? — осведомилась она. — Уж не потому ли, что я позволила лишнее?

— Возможно.

Она посмотрела на него сердито.

— Если предложите мне стать вашей любовницей, непременно нападу на вас с вилкой — точно так же, как Эффи напала на Бекхема. С одной лишь разницей: целиться буду не в руку. Со мной шутки плохи.

— Предпочитаю любовниц пышных и сочных. — Гейбриел хитро улыбнулся.

— Если я когда-нибудь и соглашусь стать чьей-то любовницей (надеюсь, Бог милует), то уступлю только мужчине с волосами цвета солнца и глазами синими, как… как сапфиры.

— Боюсь, подобное великолепное создание будет больше заботиться о собственной красоте, чем о вашей. — Гейбриел лениво протянул

руку и взял яблоко.

— Ничего подобного, — возразила Кейт, защищая воображаемого друга. — Мой покровитель вовсе не склонен к тщеславию. Безупречный джентльмен: скромный, внимательный, бесконечно благородный. А главное, до такой степени в меня влюблен, что если я вдруг соберусь его покинуть, то он…

— Построит погребальный костер и прыгнет в него? — предположил принц.

— Ничего подобного. Бросится к моим ногам и станет умолять о прощении.

— Существует одна проблема. Для этого великолепный рыцарь должен присутствовать рядом постоянно, а не появляться время от времени и не платить за радость общения с прекрасной дамой.

— Да, вы правы. Его любовницей я не буду. Вместо этого выйду за него замуж. — Кейт взяла лимонный кекс и посмотрела, размышляя, стоит ли отправить его в рот. Есть уже не хотелось, но лакомство искушало. К тому же некоторое время можно будет не смотреть на Гейбриела, который выглядел намного привлекательнее кекса.

— Итак, собираетесь выйти замуж за джентльмена с синими глазами, золотыми волосами и характером пудинга? Описание подозрительно напоминает достойного всяческого почтения лорда Хатауэя.

— Рассматриваю его кандидатуру, — честно призналась Кейт. — Нельзя ли еще немного вина?

Гейбриел пошарил за спиной, поймал бутылку и, приподнявшись на локте, наполнил сначала ее бокал, а потом свой.

— Что ж, парень совсем не плох.

— Знаю, — согласилась Кейт, чувствуя себя обманщицей. — Одно мешает: Эффи тоже не прочь получить его в свое распоряжение.

— Эффи — это та молодая леди, которая вчера сидела в лодке рядом с вами?

— Да.

— Та самая, с которой вы намерены взять ужасный пример? Это она ткнула вилкой беднягу, предложившего нежную дружбу?

— На самом деле все было еще хуже. Бекхем поцеловал ее чрезвычайно неприличным образом.

— Это как? — заинтересовался Гейбриел. — Примерно так же, как целуемся мы?

Он снял шейный платок и расстегнул ворот рубашки. Взору открылся треугольник темной поросли, и Кейт смущенно потупилась.

— Нельзя сказать, что между нами происходит нечто особенное, — строго поправила она. — Возможно, в прошлом мы и обменялись несколькими легкими поцелуями, но…

— Ошибаетесь: мы целуемся с таким остервенением, что того и гляди загоримся, — перебил ее Гейбриел. — Так, словно все, что может случиться между мужчиной и женщиной, ограничивается поцелуями.

— Прекратите! — Кейт с трудом перевела дух. — Бекхем прижимался к ней и терся.

— И я тоже это делал, — удовлетворенно сознался принц. — И с удовольствием сделаю снова. Не помню, запрет на поцелуи уже снят?