Ночь пяти стихий
Шрифт:
Видящий маг посвятил себя раскрытию тайны Саамарита. Он посещал древние хранилища, находил белых и черных колдунов, поднимался в горы и опускался на морское дно, стремясь собрать крупицы знания об амулете амулетов. Знания были рассеяны, многие утрачены навсегда. Но постепенно складывалась какая-то картина.
Сегодня Хакмас знал о Саамарите столько, сколько не знал никто в мире. И главное, он знал, зачем нужен амулет амулетов, откуда он взялся и как ему надлежит дальше вращаться в мире людей. И это знание наполняло его горечью,
Хакмас вновь и вновь посылал зов. Он готов был просидеть так целую вечность. Он понимал, что час пришел, и ему нужен был совет Приходящих, их поддержка.
Призрачный лиловый свет разлился в пространстве внутри зеркал. Видящий маг открыл глаза. Он возвращался в материальный мир из Великой Пустоты. Снова учился различать запахи, очертания предметов, холод и тепло. Он увидел, что зеркала больше не отражают его лицо. Изображения в зеркалах зажили своей жизнью. Замелькали разноцветные пятна, сливаясь в мимолетные картины. Из глубины возникали горы, ущелья, гигантские пещеры, наполненные странными предметами, кристаллы, источающие сияние. А потом появились лица — человеческие и вместе с тем несколько иные. Лица молодые и старые, с разным цветом кожи, они принадлежали к разным расам. и вместе с тем в них было нечто общее — всеобъемлющее понимание, свет, достичь которых пытались все маги во все века на Земле.
Побежала искра, запахло озоном, над головой Видящего мага в перекрестье зеркал возник алый шар. Теперь Хакмас знал наверняка — Зов услышан.
В зеркале, находящемся прямо перед Видящим магом, было три фигуры в струящихся разноцветных одеяниях. Одна из них подалась вперед и шагнула в помещение из того далекого, неизвестно где находящегося пространства. Это был высокий, с благородными чертами лица безбородый человек. Тот самый, который приходил в прошлый раз. Он не изменился за годы. Приходящие не стареют.
— Ты звал нас? — спросил Приходящий.
— Да, — прошептал Хакмас.
Зачем именно он звал их, объяснять не стал — не стоило. Приходящие и так знали все.
— Ты поступаешь правильно, — произнес пришелец. — Ты верно оценил час. Он пришел. Пора извлечь Саамарит из глубин.
— Конец круга? — спросил Видящий маг.
— Да.
— Поэтому ни один из магов не может проникнуть взором в будущее?
— Это закон. Видение будущего закрывается перед переменами. Так прикрывает человек веками глаза при яркой вспышке — чтобы не ослепнуть.
— Что мне делать с Саамаритом?
— Ничего. Только извлечь, снять проклятие демонов Темной Реальности, замуровавших Саамарит в камень сто веков назад.
— И что дальше?
— Этот мир уйдет. А Саамарит войдет в новый мир.
— И старые души вернутся в новый мир?
— Да. Прошедшие через
— Это жестоко.
— Люди сами выбрали свой путь. И прошли по нему до конца. Он кончается тупиком.
— Будет ли новый мир лучше?
— Не знаю. Но он будет.
— Воцарится ли в нем добро?
— Добро? Что за этим словом?.. Отравленные моря, в миг сметенные города, миллионы уничтожаемых в мгновение ока людей — вот каким будет мир.
— Но зачем он нужен?!
— Он будет устремлен вперед. И неизвестно, что ждет его в конце пути. Нынешний же превратился в сухой песок. Атлантида — песочный град, развеивающийся от порыва ветра… Уйдут маги и тайные искусства. Истлеют манускрипты. Обрушатся величественные храмы..
— И от Атлантиды не останется ничего?
— Вскоре каменные топоры и шкуры заменят металл и лен. Дикари будут жить охотой и заново осваивать земледелие, рудное и ткацкое дело. Но из уст в уста будут передаваться легенды и сказания об ушедшем мире. И когда-нибудь вновь откроются глаза высеченного новыми людьми каменного сфинкса, вознесутся пирамиды…
— Значит, мой путь на этом круге завершается тем, что я найду Саамарит?
— Нет. У тебя другое назначение; Тебе надлежит стать Странником.
У Видящего мага перехватило горло. Неземное полное спокойствие, которого он достиг с таким трудом, отступало. В образовавшуюся пустоту бурлящим потоком врывались чувства. Одновременно — смятение, ужас и гордость. Нет ноши тяжелее и почетнее, чем эта.
— Ты откроешь гробницу Саамарита и уйдешь.
— А здесь — погибель, разрушение?
— Да. Судьба.
— Но люди, которые мне доверяют, за которых отвечаю, которых люблю — я буду лишен возможности облегчить их последние страшные мгновения в погибающей Атлантиде?
— Да. Но пусть тебя это не беспокоит. Души, которые связывает любовь, привязанность, ненависть, имеют обыкновения встречаться вновь и вновь в последующих воплощениях… Больше не зови. Ты узнаешь момент, когда уходить.
Фигура начала растворяться. Зеркала тускнеть. Изображения отдаляться, И вскоре, Хакмас видел в них только свое отражение…
РУСЬ. СГОВОР
— А ты уверен, что это поможет? — спросил губной староста, уныло теребя длинный ус.
— А почему бы не попробовать, — сказал воевода. — Мы же указом своим, немалые деньги предлагаем тем, кто окажет содействие в поимке шайки Романа Окаянного. Да еще тем его молодчикам, кто придет сам, в грехах покается и поможет нам, прощение обещаем.
— Эх, с разбойниками договор держать, право, грешно. С ними только каленым железом вести разговор можно.
— Где же те, с кем ты железом говорить хочешь? — усмехнулся воевода. Он взял и стал с любовью разглядывать бумагу со своим указом, зачитанным еще вчера в городе.