Ночь с дьяволом

Карлайл Лиз

Она легонько прикоснулась рукой к локтю Кэтрин, и виконтесса остановилась.

– Вы знали о том, что я рано осиротела? – спросила Фредерика. – В Португалии. Во время войны. Мне повезло, что моя английская кузина пожелала взять меня к себе. Возможно, поэтому я одобряю отзывчивость Бентли.

Кэтрин взяла Фредерику под руку.

– Думаю, что моему брату очень повезло в выборе жены, – сказала она. – Признаюсь, я очень боялась, что он снова впутался в какую-нибудь историю, тогда как, судя по всему, на сей раз произошло совсем обратное.

Фредерика вспыхнула от удовольствия:

– Спасибо.

Кэтрин

наклонилась и смела с камня опавшие листья.

– Ужасно, наверное, быть похороненным там, где некому скорбеть о том, что тебя не стало, – прошептала она.

– Мне бы этого не хотелось, – согласилась Фредерика. Задушевный разговор закончился, и Кэтрин сменила тему.

– Какие необычные букеты, – восхитилась она, – глядя на цветы в руках Фредерики. – Вы принесли их специально на чью-то могилу?

– Признаюсь, я об этом не подумала, – смутилась Фредерика. – А эти букеты дали мне Джарвис и Мэдлин. Думаю, я положу их на могилу их бабушки. Сегодня это, наверное, будет особенно уместно.

Кэтрин улыбнулась, и Фредерика поняла, что сестра Бентли ей очень нравится.

– Ну что, Фредерика, хотите, я подвезу вас на холм?

Кэм ждет меня. Моя двуколка стоит прямо за воротами.

– Вы одна проехали весь этот путь? – удивилась она.

– Я всегда езжу одна, – усмехнулась виконтесса. – Я, знаете ли, ужасно экстравагантна. А сегодня двуколка запряжена парочкой красавцев серой масти, которых я только что приобрела в «Таттерсоллз» [16] . Обещаю не перевернуть нас!

16

Лондонский аукцион породистых лошадей.

Но Фредерике пока не хотелось возвращаться домой.

– Спасибо, но я, пожалуй, зайду ненадолго в церковь Святого Михаила, – сказала она. – Я была счастлива познакомиться с вами.

Поцеловав ее в щеку, Кэтрин накинула на голову капюшон и направилась к воротам. Фредерика, положив цветы рядом с букетом Кэтрин, стала спускаться по зеленому склону к церкви.

Церковь Святого Михаила была построена очень давно и надежно, местами было заметно, что строилась она саксонцами. Одним из таких мест была несколько разбухшая от дождей дверь, нижняя планка которой зацепилась за плиты, которыми был вымощен двор, и поэтому не закрывалась до конца. Каблучки полусапожек Фредерики тихо цокали по плитам пола, пока она шла по проходу между скамьями. В это время в церкви царил полумрак, потому что солнце еще не заглянуло в витражные стекла окон. Она не прошла на переднюю скамью, принадлежавшую членам их семьи, а села возле одной из внушительных норманнских арок. Едва успев расположиться, она услышала наверху голоса.

Фредерика с любопытством вытянула шею, оглядев сводчатый потолок. Она ничего не увидела, но снова услышала голоса. Мягкий голос женщины и гулкий мужской, говорящий что-то в ответ. Очевидно, они спускались с колокольни. Фредерика напрягла слух и услышала шарканье шагов по винтовой каменной лестнице.

Наверное, это всего лишь Джоан и Бэзил, решила она. Осторожно выглянув из-за колонны, она заметила темно-коричневую юбку женщины, но когда увидела мужчину, обомлела: это был не священник.

Это был ее муж. Его широкие плечи заполнили весь проем двери, выходивший к алтарю. На одном плече у него висела свернутая кольцом измочаленная грязная веревка. Спустившись, он обернулся, протянул свободную руку и помог женщине сойти с последней ступеньки. Джоан и Бентли? Они немного задержались у двери, глядя в глаза друг другу. Фредерика понимала, что должна как-то дать знать о своем присутствии, но вместо этого она во все глаза смотрела, как Джоан подняла руку и легонько приложила ее к сердцу Бентли. Этот жест говорил о близости. Как между лучшими друзьями. Как между двоюродным братом и сестрой. И только.

– Бентли, ты уверен? – донесся шепот Джоан.

– Уверен, – решительно кивнул он. – Сделай это как можно скорее, но постарайся, чтобы Фредерика об этом не узнала.

– Думаю, тебе следовало бы сказать ей, Бентли, – тихо проговорила она. —Делай так, как будет лучше для твоего брака, а не для меня.

– Ах, Джоан, стоит ли снова говорить об этом? – печально произнес он. – Не могу себе представить, что мы с тобой расстанемся. Думаю, что до сегодняшнего дня до меня это не доходило.

– Мне уже сейчас тебя не хватает, – призналась она. – Я даже не ожидала, что так сильно привязана к тебе.

Бентли поднес к губам ее руку.

– У нас с тобой было столько общего, – сказал он. – Многое из того, о чем мы говорили, совсем не подобало слышать благовоспитанной девочке.

– А тебе разве подобало это слышать? – прошептала Джоан. – Почему ты всегда словно просишь прощения?

– Мне за многое следует просить прощения, – процедил он, направляясь к выходу. – Я всегда знал, что делаю, Джоан.

– Разве? – не поверила она. Он остановился, почувствовав напряжение в ее голосе. – Я уверена, что были случаи, когда ты не отдавал себе отчета в том, что делаешь. Например, в случае с Фредерикой, хотя теперь вес утряслось и она стала твоей женой. Ты связан с ней в глазах Господа, и связь эту разорвать нельзя. Так что, если тебе нужно получить прощение, проси его у нее.

Бентли резко повернулся к ней. Джоан все еще стояла в дверном проеме. Позади нее поднимались вверх и терялись в темноте каменные ступени лестницы.

– Есть кое-что похуже, чем откровенность, Джоан, – хрипло проговорил он. – И редко что бывает более пагубным, чем горькая правда. Думаю, что я едва ли смог бы найти утешение в правде. – С этими словами он повернулся и, поправив на плече свернутую кольцом веревку, пошел к выходу.

– Извини, Бентли, – крикнула ему вслед Джоан, – я тебя не поблагодарила! Очень мило с твоей стороны, что ты забрался на колокольню и заменил веревку у колокола. Спасибо.

Он, не оглядываясь, кивнул в ответ.

– Заменить эту проклятую веревку не составило большого труда, Джоан, – проворчал он. – На днях я пришлю работников, чтобы они сняли с петель эту дверь. Я выровняю ее рубанком, чтобы она закрывалась, когда идет дождь.

– Заранее благодарна тебе за это, – улыбнулась Джоан, глядя на него.0

Не сказав больше ни слова, Бентли вышел из церкви. А Джоан, раздвинув тяжелые шторы, ушла в ризницу.

Глава 16,

в которой синьор Кастелли раскладывает карты