Ночь с дьяволом
Шрифт:
Она прошла мимо, подавив в себе желание самой поднять его. В кухне везде валялись остатки кукурузных палочек. Сын и здесь похозяйничал.
— Арон! — снова позвала Сисси.
По привычке она стала убирать в кухне и мысленно опять вернулась к разговору с Энн. Они всегда обсуждали самые интимные моменты в их отношениях с мужчинами, могли поплакаться в жилетку друг другу или вместе посмеяться.
Без сомнения, эта доверительность в отношениях подруг уйдет после свадьбы Сисси. Энн должна понять, что есть темы, закрытые для обсуждения. Но сейчас...
Сисси набрала
«Привет! Это Энн, я сейчас не могу подойти к телефону, но ваш звонок для меня очень важен. После звукового сигнала оставьте ваше сообщение...»
Сисси нажала на рычаг, не дожидаясь сигнала. Энн, должно быть, заехала к Лэрри на поздний коктейль. Или она включила автоответчик, чтобы спокойно заниматься любовью со своим Лэрри? Сисси была уверена, что подруга именно так и сделала. Утром они созвонятся и еще похихикают по этому поводу.
Она помассировала виски, почувствовав резкий приступ головной боли. Какое-то жуткое предчувствие засело и росло в ее груди. Что-то должно случиться, что-то ужасное...
«Прекрати немедленно себя накручивать!» — скомандовала себе Сисси. Это просто размолвка с Энн окрасила в мрачные тона все, о чем она думала. Был бы сейчас рядом Брайан, она бы чувствовала себя иначе, более защищенной.
Почему бы Энн действительно не ревновать ее к Брайану? И если ее собственные сомнения — всего лишь предсвадебные переживания, нужно с ними покончить.
Она решила пойти в комнату сына и еще раз попробовать с ним поговорить.
«Боже, убереги Арона от беды! Я не могу это больше переносить. Я готова мириться со всем, только не с этим», — ее мысли были похожи на молитву.
Было уже полвторого, когда Энн Тревеньян поставила машину на стоянке возле своего дома. Вслед за ней медленно въехала на улицу машина с потушенными фарами и повернула за угол на первом же повороте.
Энн решила, что это кто-то из соседей так же поздно вернулся домой. Она не стала ставить машину в гараж, так как рано утром собиралась заехать к своей матери, о чем уже договорилась с шефом.
Энн думала о предстоящем визите. Ее мать, все еще привлекательная женщина, в свои шестьдесят два договорилась с дочерью устроить совместный шопинг [2] в Трамп-Тауэр на Манхэттэне и посмотреть две нашумевшие пьесы на Бродвее, как бы Лэрри не насмехался над ней.
Она вспомнила об этом, и на лице ее появилась недовольная гримаса. Лэрри был одного с ней возраста, но иногда рассуждал как старик. И еще, по мнению Энн, он был страшный зануда.
Она захлопнула дверцу машины, проверила вторую дверцу и пошла в дом. Ее обитель была с любовью обставлена. Энн тщательно обдумывала все детали декора комнат, тратила многие часы в поисках картин и репродукций, которые подходили бы к ее интерьеру. Ее самым любимым художником был Нелл Ревел Смит.
2
Закупка товаров.
Энн по привычке сразу включила автоответчик.
«Дерьмо! Почему некоторые люди боятся, что их голос останется на пленке? Сказали бы просто: «Привет, это я...» — вместо того, чтобы тяжело дышать в трубку!»»
Она включила перемотку пленки и осмотрела себя в зеркале. От танцев она так взмокла, что поплыла вся комната. К тому же, огорчилась Энн, осталось от чего-то пятно на блузке.
«Черт, сплошные мелкие пакости!»
Самым огорчительным событием сегодня была ссора с Сисси. А это была настоящая ссора. Черт возьми! Неужели она не понимает, что делает? Энн даже боялась думать, что может случиться. Это, скорее всего, будет очень неудачное замужество и потом опять тяжелый развод. Те, кто долго жил в одиночестве, нередко влипают в повторный брак, который длится два, три месяца, в лучшем случае — полтора года.
Многие совершают ошибки, необдуманно стараясь заполнить пустоту рядом с собой.
Энн печально покачала головой и стала раздеваться. Она повесила короткую черную юбку на спинку стула, сняла блузку и, оставшись только в трусиках и лифчике, прошла мимо кухни в небольшое помещение, где стиралось белье. Женщина, приходящая на неделе убираться в доме, заболела два месяца назад, и Энн никак не могла найти ей замену. В результате скопилась куча невыстиранных тряпок, а дом требовал генеральной уборки. И вообще нужно было переделать кучу дел.
Энн замочила испачканную блузку и включила стиральную машину, забитую бельем.
Ее не покидала тревога за Сисси. Брайан Уайт действительно был очень странным человеком, думала она. У него такой ледяной взгляд. Неужели Сисси не понимает, что такое выражение глаз бывает у хладнокровных убийц? Она ослеплена любовью, вот в чем все дело. Без ума от него!
Он не придал значение заболеванию Сисси и внес романтическую струю в жизнь подруги. И Сисси кинулась к нему как сексуально озабоченная кошка...
Барабан стиральной машины медленно вращал белье. Энн включила автоматический режим и пошла на кухню, чтобы выпить охлажденный йогурт и съесть бутерброд.
Она открыла холодильник — и неожиданно почувствовала у себя за спиной чье-то присутствие. Это был даже не звук, нет, а ощущение чьего-то дыхания. Энн резко обернулась.
Рядом с кухонным столом стоял мужчина в нейлоновой маске на голове. Невозможно было разглядеть смазанные черты его лица. Высокий, хорошо сложенный, одет в темный запачканный плащ или что-то вроде того.
— Энн! — прохрипел неизвестный. — Энн, подойди ко мне!
Она в испуге отступила назад, крик застрял в горле.
«Он знает мое имя?.. Меня?..»
Если он влез в дом до ее прихода, то мог найти имя в каких-нибудь ее бумагах на счетах в коридоре. Но как он сюда забрался? Как давно он ее поджидает?
И тут она с ужасом осознала, чтоон держит в руках. Все ее существо оцепенело.
— Читай свою предсмертную молитву, Энн! — приказал он. Голос был высокий, неестественно торжественный и... такой знакомый.