Ночь с лучшим другом
Шрифт:
Руки, словно действуя сами по себе, хватают Мирона за растрепанные волосы, тянут, пока не своим голосом кричу:
— Мир-рон! Боже! Боже! Еще!
Меня трясет, меня раздирают сотни неизвестных чувств и ощущений, внутри словно просыпается зверь, который жаждет этого лакомства еще, пока не наевшись до конца, отпускает меня. Отпускает, давая понять, что теперь эта часть души всегда со мной. Мирон всегда со мной. Его голос, его запах, его тело. Часто дышу, снова падая на подушки, просто не могу заставить себя открыть глаза, но Мирон просит, и я не могу ему отказать. Сейчас, кажется, я ни в чем не смогу ему отказать.
— Сашка…
— Хм-м, —
— Я люблю тебя, — хрипит он и сознание только что дремавшее от неги, разрезает острая боль, поглотившая удовольствие.
Глава 43.
*** Мирон ***
Опасно, неправильно, но сил ждать больше нет. Сил скрывать, что чувствую тоже.
— Люблю тебя, — словно в тумане, пока Сашу потряхивает после оргазма.
А меня трясет, когда головка члена очень мягко проникает между раскрытых влажных складок. Но стоит напрячь мышцы, заглянуть Саше в затянутые поволокой глаза и дернуть бедрами, как внутри что-то обрывается, так же как лопается внутри Саши плева.
Все чувства камнем вниз, свернувшись в узел. Внутри туго, тесно, горячо и влажно. А ощущения, словно гонку выиграл. Опередил соперника на последних секундах, выжил за минуту до катастрофы, умер, чтобы родиться снова. Просто сдохнуть можно, и как жил без этого? Сердце вот-вот из груди вырвется, вздохнуть не могу, голову повернуть и посмотреть в осуждающие глаза Саши тоже не могу. Проще смотреть как пот по виску стекает, как волосы прилипли к влажной коже, слушать прерывистое дыхание и просто охеревать, как же круто быть у Сашки внутри. И только спустя пару мгновений ощущаю жжение на предплечьях, Саша ногтями вцепилась и часто-часто мне в лицо дышит. А потом хрипло ток, словно мяукнув…
— Мирон, мне больно…
— Знаю, знаю, — скашиваю глаза, смотрю в её и слезы тут же губами собираю… — Должно пройти… Сейчас станет легче.
Но вот только мне легче не становится. В голове только шум усиливается. Разрядка все ближе, потому что член в тисках. Все жестче. Все глубже, пока края не достигаю, осознавая, что Сашка моя.
Говорить сил больше нет, и я плавно стараюсь выйти, облегчить боль, но стоит воздуху коснуться коже, желание душит, и я с силой под стон рвусь обратно. Саша хнычет, а я пытаюсь в себя прийти, но тело не слушается, продолжает таранить тугое нутро, причиняя любимой страдания.
— Сейчас, сейчас, потерпи ладно?
Саша молчит, сильнее меня обнимает и терпит, пока я бедрами на износ работаю, ощущаю каждую мышцу тугого влагалища, хрупкое тело под собой, сладость слез, вижу искусанные губы. Руками уже попку маленькую сжимаю, теснее с себе прижимаю, словно глубже с каждым толчком могу войти. Глубже. Сильнее. Жестче. До головокружения, до гула в голове, до жара во всем теле, до онемевших ног. Все чувства, ощущения скапливаются в единой точке, где все пульсирует и горит, вынуждая меня стискивать челюсти от приближающегося оргазма. Осталось пару смачных, звучных рывков и все мышцы в теле как единая струна. Натянута и рвется с громким стоном. Вытаскиваю член резко, падаю на Сашу, первые пару мгновений осознавая кто и я что я. Отходняк похлеще, чем после травки. Блять. В это просто невозможно поверить. Столько лет голой её представлять, столько лет дрочить с её лицом в фантазиях и наконец поиметь. Не просто поиметь,
— Если ты всё, — тут же ерепениться обиженная Сашка, шмыгая носом, но я слова сказать не даю. Сдергиваю джинсы, тут же на руки ее подхватываю и в ванну несу.
Пока она стоит, закрыв грудь руками, трясется, я воду включаю, затыкаю ванну пробкой, при этом не отрывая взгляда от пары кровавых разводов на бедрах… Потом выше на красное пятно на руке от давления, когда кончал.
— Посмотри на меня, — прошу, пока мочалку беру и к ноге прикасаюсь.
— Зачем?
— Ну… Накричи на меня… — я прекрасно понимал на что иду, но теперь не мог иначе. Потом бы было поздно. Сашка не из тех, кто будет с двумя трахаться. Или Алекс или я. Я эгоистично решил, что я.
— Зачем?
— Саша! — регулирую напор, сам начиная беситься. — Не делай вид, что я тебя изнасиловал!
— А как это называется!?
— А зачем ты тогда дала себя раздеть? Почему не остановила?
— Я не знаю! — все-таки срывается она на крик, взмахивает руками, и поскользнувшись, чуть не падает… Я ловлю её за секунду, обнимаю за талию, утыкаюсь в мягкий живот и замираю. Да, я виноват, но и ты не особо сопротивлялась. Но самое страшное, что я не знаю, смог бы остановиться, если бы ты сказала «нет» Держу в руках дрожащее тело, поднимаю голову к заплаканному лицу, невольно отмечая, что даже сейчас она невероятно хороша. Просто охуенная, если говорить честно. Она всегда такой была. Одна из тех, кому не нужны ухищрения. Она сама одно сплошное ухищрение.
— Ты слышала, что я сказал?
— Слышала.
— Ничего не скажешь..
— Я пытаюсь не умереть от раны, что оставил твой болт…
Ничего не могу с собой поделать и прыскаю со смеху, от чего Саша хмурится и даёт мне подзатыльник.
— Это не смешно! Мне было больно! Я думала меня на двое порвет.
— Ну я же извинился. Больше больно не будет… — говорю, пока она дергаться пытается, но я залезаю в ванную и располагаю ее на себе. Руками провожу между ногами, за что получаю ощутимый щелчок и ворчание:
— Доверяй мне…
— Я бы все же хотел услышать… — она должна ответить взаимностью. Иначе быть не может. Тем более, что ванна расслабит, снимет боль и мы снова пойдем в постель, чтобы она поняла, что плохо было только в первый раз. — Хоть что-то… Не молчи.
— Сволочь…
— А про мое признание…
— когда я предлагала быть вместе… — начинает она с козырей и я кидаю в ответ:
— Я был шлюхой, если ты помнишь. Было бы не честно трахать после этого тебя.
— Потом ты сказал, чтобы я не думала, что ты в меня влюблен…
— Я солгал, думал, так будет лучше
— Почему? — успокаивается Саша и я знаю что в ее голове. Вопросы. А как бы было лучше?
— Думал, ты в Алекса влюблена. Он же такой положительный… Богатый.
— А теперь? — резко перебивает Саша, вдруг сжимая пою руку, что лежит на ванной.
— А теперь знаю, что нет. Меня ты любишь…
— Как самоуверенно…
— Это не так?
— Я не знаю, Мирон! Не знаю! Еще с утра я собиралась быть с Алексом, а теперь ты заявляешь мне такое. Я окончательно запуталась… — признаётся она, глубоко вздыхая, от чего её грудь поднимается над водой и я, не сдержав порыва, накрываю сводной рукой белый холмик. Она вздрагивает, стискивает мою руку сильнее, но не отталкивает.