Ночь страсти
Шрифт:
Но в них горело также и сомнение. И у Джорджи возникло ощущение, что ничто не помешает его желанию получить ответы.
— Капитан Данверс? — Он покачал головой — А что случилось с именем Колин? — В тембре его голоса все еще слышались волнующие нотки, способные вызвать дрожь во всем ее теле, как это случилось, когда он любил ее.
Она заставила себя ожесточиться и не поддаваться сентиментальным воспоминаниям, а также попытаться вспомнить, почему она здесь оказалась.
«Помни, Джорджи, — велела она себе, — лорд Харрис все еще ожидает застенчивую девственницу-невесту в Лондоне».
Эта мысль могла
Она глубоко вздохнула и постаралась выстроить свою оборону из полного безразличия.
— Думаю, будет разумно, если мы постараемся забыть, что были знакомы прежде, капитан.
На этот раз он проигнорировал ее нарочитый отказ называть его по имени.
— Знакомы? Так вы называете то, что произошло между нами? — Он засмеялся. — Это дитя опровергает подобные заявления.
Она втянула воздух, когда Колин пересек каюту и остановился возле своей кровати. Он возвышался над лежащим там маленьким свертком, и неожиданно ее дочь показалась такой хрупкой и уязвимой! Джорджи подошла ближе, пытаясь встать между Колином и его дочерью.
Ее дочерью, поправилась она. Не его. Никогда — его.
— Я бы предпочла не вмешивать ее сюда.
Колин даже не взглянул на нее, его взгляд был прикован к ребенку.
— Я не могу так поступить. И не хочу.
Внутри у Джорджи все перевернулось. Она не предполагала, что он будет заботиться о своем ребенке. Возможно, у лорда Данверса дюжина незаконнорожденных детей, на которых он обращает не больше внимания, чем на своих подопечных.
Следовало только надеяться, что даже меньше. Поэтому она попыталась солгать:
— Она не ваша.
Его взгляд посуровел.
— Ну нет. Она моя.
В его голосе не слышалось ни малейшего колебания, так, подозревала она, говорил бы Колин. Ее Колин, а не их безбожный опекун.
— Как ее зовут? — спросил он.
— Хлоя. — Это был скупой ответ, но она не собиралась сообщать ему никаких подробностей. Кроме того, встреча проходила совсем не так, как она планировала. Последние несколько часов она шагала взад-вперед по своей каюте, пытаясь представить, что он скажет… и как она ответит. И конечно, она не ожидала, что он проявит заботу. Джорджи даже предположила, что он ворвется в свою каюту и предложит на выбор несколько вариантов: бросить их на произвол судьбы; высадить на маленький заброшенный остров или продать на ближайший пароход, отправляющийся на Восток.
Нет, он вел себя так, словно их судьба волновала его. Словно если бы у них появился второй шанс, он…
Джорджи немедленно и бесповоротно отказалась от этой фантазии. Будучи живучей, как кошка, она использовала каждый второй шанс, выпавший ей на долю в предыдущем году, — получение скромного состояния миссис Тафт, побег из Лондона, вдовий траур и, наконец, обретение свободы, по которой она всегда тосковала.
Она не будет рисковать всем этим, поверив в миф, который он сейчас пытается внушить ей, ни за что не будет. Тем более поверив этому непредсказуемому человеку на слово.
— Хлоя?.. — настаивал он.
Джорджи опять оставила без внимания его настойчивое и ненасытное желание узнать ее полное имя.
— Просто Хлоя.
Колин осторожно приподнял край одеяла, так что мог видеть лицо младенца, и на мгновение мать подумала, что он собирался нагнуться и взять ребенка на
— Она в безопасности здесь, на кровати? — спросил он.
«Хлоя находилась бы в большей безопасности, будь она подальше от вас», — хотелось ей крикнуть в гневе и разочаровании, но Джорджи понимала, что это было неправдой. Даже дурак увидел бы заботу в его взгляде, нежность в жесте, когда он подтыкал одеяло вокруг тельца спящей крошки.
— В достаточной безопасности, — ответила Джорджи. — Во всяком случае, пока она лежит посередине кровати, а море тихо и спокойно. — Она замолчала и вновь взглянула на дочь. — Конечно, колыбелька подошла бы лучше, так как она любит, когда ее укачивают.
Колин поднял глаза; в них горели отцовская любовь и забота. Она с трудом услышала, как он произнес:
— Благодарю за то, что сказали мне это.
Если Джорджи и не испытывала этого чувства раньше, неожиданно родство и связь, которые они обрели в ночь того памятного бала, пробудились к жизни, решительно разрушив ее категорическое намерение не иметь ничего общего с Колином, лордом Данверсом. Он вдруг снова стал Колином. Ее Колином. Джорджи инстинктивно отпрянула. От приглашения довериться ему, поверить в него. — Она не могла, она не сделает этого. Он был прав, когда вошел и представился. Они не знали друг друга. Они были чужими людьми. И пока она не узнает, кем был лорд Данверс — жестоким и страшным опекуном, образ которого нарисовало ее воображение, или Колином, похитившим ее сердце, — она должна не поддаваться искушению, которое он являл собой, не поддаваться той страсти, о которой заставлял ее вспоминать.
— Моей дочери нужно имя, — проговорил он. — И имя Данверс — ее по праву.
— Не думаю, — бросила Джорджи в ответ с большей горячностью, чем это было необходимо.
— А что плохого в моем имени? — Его глаза сузились. «Все!» — хотелось крикнуть Джорджи.
Вместо этого она сказала:
— Сейчас я бы предпочла не запутывать этот вопрос.
— Например, пользуясь именем Бридвик?
Когда ответа не последовало, Колин вернулся к стулу, на спинке которого висели его сухие бриджи. В том, как он задал вопрос, слышалось нарочитое безразличие.
Джорджи ни на минуту не была одурачена его напускным равнодушием. Его глубоко интересовал ответ, что ясно читалось в острых, красноречивых взглядах, которые он украдкой бросал на нее, и в прямой напряженной линии его плеч, придающей ему сходство с котом, готовым броситься на добычу.
У нее не было сомнений в том, что, если дать ему возможность, любое слово, сорвавшееся у нее с языка, станет для Колина дорогим подарком, с помощью которого он раскроет все ее секреты.
«Что же, капитан Данверс, — подумала Джорджи, — от меня вы этого не дождетесь».
— А что случилось с мистером Бридвиком? — имел он наглость поинтересоваться.
— Вы хорошо знаете, что не было никакого мистера Бридвика.
Он кивнул в ответ на ее уступку.
— Ну, наконец-то мы сдвинулись с места.
— И где же мы оказались?
— Там, где вы прекратите игру в шарады и перестанете притворяться, что мы всего лишь вежливые незнакомцы. Начнем с того, что вы расскажете мне всю правду. Всю. Начиная с вашего имени и кончая тем, что вы, черт побери, делали на том побережье сегодня ночью.