Ночь судьбы
Шрифт:
Мир неожиданно закружился колесом, Хорт ощутил, что падает в обморок, и судорожно пытался этому воспротивиться. Лицо охотника покрылось потом, ноги ослабли, и в тот же миг мощный удар по щеке заставил сотрястись все его существо. Еще один удар, и сквозь рябь в глазах Хорт разглядел суровое лицо воеводы:
– Ишь, чего удумал, в обморок падать. Словно девица красная!
– Все, я в порядке, – пробормотал Хорт, чувствуя, что может стоять.
Мокрое, словно после купания, лицо, отер рукавом.
– Такое бывает, кивнул Ратан с пониманием. – Царапину
– Бывает. Сейчас перевяжем, – согласился Хорт. Ухо болело не очень сильно, но кровь текла обильно. – А потом пойдем.
– Именно, – серьезно ответил воевода.
Когда двинулись, вновь полез в ноздри цветочный аромат. Он раздражал, и охотник без жалости давил оранжевые соцветия.
После сражения смолкли звучавшие ранее в лесу крики. Чаща молчала, словно перед бурей. Но не прошли люди и сотни саженей, как вокруг разразилась настоящая какофония. Началось все с одного вопля, столь пронзительного, что у путников заложило уши. К первому голосу присоединились другие, и вскоре стало ясно, что перекликаются пять или шесть существ.
– Как коты по весне, – сказал Хорт, оглядываясь. В воплях звучала угроза.
– И кричат они сейчас над трупами тех, кого мы завалили, – мрачно кивнул Ратан.
– Не нравится мне это. Не должны столь крупные хищники охотится стаей!
– Не должны, а охотятся. И сильны, и быстры эти твари, – в голосе воеводы слышалось уважение, – и достаточно умны, чтобы засаду устроить.
– Теперь они, наверняка, насядут всей стаей, – вздохнул Хорт.
– Да, нас ждет веселенькая битва, – кивнул Ратан. Крики на миг смолкли, потом начали приближаться. Ни слова ни говоря, Ратан кивнул на упавший ствол, что нерукотворным валом перегородил путь. Люди быстро перебрались через него. Хорт приготовил лук, выложил стрелы. Ратан обнажил оба меча.
Ждать пришлось недолго. Ветви зашелестели, пропуская родича убитых хищников. Увидев людей, зверюга радостно взвизгнула и кинулась вперед. Свистнули стрелы, и тварь забилась на земле в предсмертной судороге. Хорт не промахнулся.
Пока занимались первым врагом, из леса выметнулись остальные. Четыре темные молнии одновременно.
Хорт успел выпустить три стрелы. Попал или нет – не увидел, сразу упал под прикрытие дерева, нащупывая рукоять топора. Над головой проскочило что-то тяжелое, обдав запахом шерсти.
Вскочил охотник уже с топором. По эту сторону огромного бревна оказался один зверь. Кроме стрелы в плече его украшала рана поперек живота: Ратан постарался. Сизые внутренности волочились по земле, распространяя зловоние. Лапы чудища подгибались, а угли глаз тухли, подергиваясь пеплом смерти.
Пользуясь тем, что раненая тварь не была способна напасть, Хорт оглянулся. Бревно тряслось. Ратан, ловко балансируя на нем, отбивал атаки двух зверей, что наседали с разных сторон. Еще один хищник, готовился к прыжку. Но высунувшийся из-за ствола Хорт показался ему куда более привлекательной добычей. Могучее тело взвилось в высоком прыжке, и вот хищная бестия щелкает
Хорт крепче сжал топор, надеясь прекратить дрожь в руках. Словно нарочно пугая человека, тварь вполне членораздельно прошипела: «Ты мой! Хррр...»
Хорт даже не успел удивиться. Охотник просто махнул топором и, к собственному удивлению, попал. Что-то хрустнуло под лезвием, точно ветка под ногой.
Он отскочил, но чудище и не думало нападать. Стояло, покачиваясь, глаза его горели злобой и обидой, почти детской. Узкая багровая щель на переносице смотрелось чуждо, и Хорт не сразу понял, что это след от его топора.
«Хрррр, победил», – устало вздохнуло говорящее чудище и упало вперед, ткнувшись мордой в землю.
Вцепившись в топор, Хорт развернулся к бревну. Там сражение продолжалось. На Ратана наседала уже одна тварь, но сил у воина, судя по замедленным движениям, оставалось немного. Он лишь отбивался, а одежда его была вся в крови.
Хорт решительно подскочил и ударил, целясь в лапу, поросшую густой черной шерстью. Топор дернуло, он вырвался из рук, словно обретя свою волю. Хорт упал, слыша, как где-то в стороне ревет и беснуется чудовище. Но рык быстро прервался, послышался звук падения. Ратан воспользовался заминкой противника.
Хорт встал, готовясь ликовать. Но радость исчезла, как только он увидел Ратана. Белее мела, воин медленно заваливался на бок. Не подоспей вовремя охотник, так и рухнул бы рядом с поверженными врагами.
Хорт аккуратно уложил соратника. Ран оказалось множество, самая страшная обезобразила бок. Как мог Ратан биться, имея такое повреждение, не знал, наверное, и он сам. Понимание, что воин обречен, и он, Хорт, ничего не может сделать, навалилось на плечи.
– Не умирай, не умирай, пожалуйста, – шептал охотник, вглядываясь в лицо Ратана.
Словно повинуясь словам, Ратан открыл глаза. Произнес внятно:
– Все, отвоевался. Не грусти. Ты остался один, и тебе идти в Храм.
– Мне? Нет, я не могу! – воскликнул Хорт в ужасе. – Я не достоин, я даже Дара не имею! Почему я?
– Потому что больше некому, – отозвался Ратан. – Все равно ты не найдешь дороги к дому, даже если повернешь назад. Этот лес хорошо хранит тайны.
– Мне идти в Храм? Я же простой охотник! Ночь Судьбы – дело магов и князей, – Хорта трясло. Так ощущает себя, должно быть меч, который из горна суют в ледяную воду.
– Кто знает, чье это дело? – Ратан нашел силы улыбнуться. – Не нам судить? Иди. Ты пойдешь и от моего имени, и от имени Родомиста, и даже Леслава. Иди, чтобы наша смерть не была напрасной. И возьми мой меч...
Последним движением воин вложил Хорту в ладонь покрытую кровью рукоять, и в тот же миг лицо его просветлело. Чистой водой пробежала по лицу Ратана смерть, смывая следы мук и усталости. Воин выглядел спящим и совсем молодым.
Хорт не выдержал, зарыдал, уткнувшись в тело соратника. Со стороны это могло бы выглядеть постыдным – плачущий мужчина. Но некому было смотреть со стороны.