Ночь Томаса
Шрифт:
Учитывая жестокость допросов, которые чиф проводил здесь, жестокость, которую я в самом скором времени мог ощутить на себе, я не верил, что он вообще ее установил. Не мог не учитывать, что попади какая-нибудь видеозапись, разумеется, совершенно случайно, не в те руки, служебное расследование могло закончиться и тюремным сроком.
По той же причине я сомневался, что этот бетонный склеп оборудован подслушивающими устройствами. А кроме того, по разумению чифа, говорить мне тут было не с кем.
Самоуверенность
Всю жизнь он был патриотом Америки, любил свою страну, и какая она есть, и за ее потенциал. План, о котором он услышал в этой камере, очень его огорчил.
В декабре 1941 года, после нападения на Перл-Харбор, «Голос» получил повестку, как и многие молодые люди. Но при прохождении медицинской комиссии его признали негодным даже к нестроевой службе и полностью комиссовали из-за родовой травмы — перфорированной барабанной перепонки. Потом он четыре раза пытался попасть в армию. Использовал все свои связи, которых хватало, чтобы его все-таки взяли на службу, но успеха так и не добился.
Хотя в те дни весил он 135 фунтов, хорошим боксером он был с детства, всегда пускал в ход кулаки, чтобы защитить себя или друга, компенсируя недостаток веса смелостью и быстротой. Он никогда не уходил от борьбы и наверняка стал бы образцовым солдатом, хотя время от времени у него возникали бы проблемы с армейской дисциплиной.
— Когда вы родились в квартире, которую ваши родители снимали в Хобокене, вы весили тринадцать с половиной фунтов. Ваша бабушка была опытной повитухой, но она никогда не видела такого большого младенца.
На его лице отразилось недоумение, словно он задался вопросом: а может, и мне претит все то, что я услышал от Хосса Шэкетта?
— Врач, который принимал вас, тоже не видел такого большого младенца. Ваша мать Долли, женщина миниатюрная, не доросла и до пяти футов, вот почему роды получились тяжелыми.
Раздраженно хмурясь, мистер Синатра махнул рукой, словно показывая, что сейчас не время говорить о том, как он попал в этот мир, а потом указал на дверь, привлекая мое внимание к главному.
— Сэр, как-нибудь я выпутаюсь, — пообещал я ему.
На его лице читалось сомнение, но он вроде бы согласился слушать и дальше.
Обстоятельства его появления на свет были семейной легендой, поэтому он и так знал, о чем я говорю.
— Врач использовал щипцы, и использовал не очень умело. Порвал вам ухо, щеку и шею, проткнул барабанную перепонку. А когда достал вас из матери, вы не дышали.
Бабушка взяла младенца у врача, побежала к раковине, сунула под струю холодной воды и держала под ней, пока он не закричал.
— Доктор, скорее всего, признал бы вас мертворожденным. Вы вошли в этот мир в борьбе, сэр, и с того самого момента уже не переставали бороться до самой смерти.
Я
Поскольку его родители работали, а мать еще и принимала активное участие в деятельности местного отделения демократической партии, юным Фрэнком никто не занимался. С шести лет ему частенько приходилось самому готовить обед, а иногда есть что придется, если мать в силу занятости забывала зайти в магазин за продуктами.
Одинокий, чуть ли не отчаявшийся, он мотался по домам родственников и друзей. Люди говорили, что не знают второго такого тихого мальчика. Он сидел в углу, слушал взрослых, и его это полностью устраивало.
— В подростковом возрасте мать опять вошла в вашу жизнь. Всегда что-то требовала. Устанавливала высокие стандарты и отличалась властным характером.
Она не верила в его шансы сделать карьеру на сцене, успехи Фрэнка не убедили ее, даже когда он стал самым знаменитым певцом мира.
— Но, сэр, вы — не Элвис. Вы задержались здесь не потому, что не хотите увидеться с матерью в последующем мире.
Лицо Синатры стало воинственным, словно, призрак или нет, он собрался врезать мне за мысль о том, что он задерживается в этом мире из-за своей любимой матери.
— Ваша мать могла раздражать, придираться, давить… но она вас любила. Вероятно, вы понимали, что ваша способность постоять за себя обусловлена тем желанием не уступать в спорах с ней.
Мистер Синатра посмотрел на дверь, рукой показал: надо торопиться.
— Сэр, если уж мне предстоит умереть здесь этим вечером, по крайней мере я попытаюсь помочь вам уйти из этого мира до того, как покину его сам.
И это намерение действительно являлось мотивом нашего откровенного разговора. Был, правда, и другой мотив.
Хотя железная воля Долли часто приводила к спорам с сыном, мистер Синатра уважал мать и заботился о ней. В отличие от матери Элвиса, Долли прожила долго. Умерла, когда Председателю исполнился шестьдесят один год, и их взаимоотношения не вызывали у него неприятных эмоций.
Он обожал и своего отца, Марти, который умер на восемь лет раньше Долли. Если на то пошло, мне представлялось, что глубокая любовь к отцу заставит мистера Синатру ринуться в следующий мир.
— Не сочтите за оскорбление, сэр, но иногда вы вели себя ужасно, действовали сгоряча, даже со злобы. Но я прочитал о вас достаточно много книг и знаю, что эти недостатки компенсировались верностью и щедростью.
Заболевшие или попавшие в полосу неудач друзья всегда получали его поддержку, и не только деньгами. Он неделями мог звонить каждый день, чтобы подбодрить, поднять настроение. Мог щедрым даром круто изменить жизнь достойного человека.