Ночь в моей голове
Шрифт:
– У озера желаний ты же мог попросить о возможности видеть все цвета на свете!
– Все цвета на свете невозможно увидеть, мой дорогой Чарли, – дедушка снова посмотрел на него. – Это же настолько большой спектр оттенков, что некоторые просто трудно заметить. Поэтому моя особенность не так сильно отличает меня, например, от тебя. Мой спектр просто очень узкий и ограниченный, – он слегка подмигнул Чарльзу.
– Я это понимаю, дедушка, но ты же мог увидеть цвет солнца! То, о чём ты так мечтаешь!
– Да, так и есть, я мечтаю об этом всю
– Тогда почему? Почему же ты не попросил морского духа исполнить эту твою просьбу?
– Чарльз, наши самые заветные желания таятся в самых дальних уголках наших сердец, – он положил свою руку ему на грудь. – Где-то там, в скрытом иногда и от себя месте мы прячем от всего мира то, чего действительно желаем больше всего на свете. Боясь, что даже мысль об этой мечте может уничтожить её, разбить на мелкие кусочки. В этом своём страхе иногда мы просто забываем о ней, пока она снова не позовёт, совсем тихо, но очень настойчиво. Главное, не прослушать её.
Он улыбнулся. Затем, откинувшись снова на спинку кровати, продолжил:
– Я правда полностью был уверен в том, что сильней мечты увидеть цвета у меня нет. Но, услышав голос морского духа, я вдруг понял, что это не самое важное для меня. Тогда мне было важно сделать то, что я когда-то не успел, – попрощаться со своей матушкой. Именно поэтому я втайне мечтал, каждый день грезил о том, чтобы снова её увидеть, хоть на минуточку, чтобы сказать ей то, что так хотел. Обнять ее ещё разок, почувствовать ее тёплый и нежный запах. Морской дух понял это. За что я ему бесконечно благодарен.
– И ты не жалеешь?
– Конечно, нет. Я в тот вечер осознал, что могу спокойно двигаться дальше, дыша полной грудью. Моя жизнь всегда будет принадлежать только мне, даже если я никогда не увижу цвета солнца.
Чарльз встал и подошёл к окну.
– Он тёплый, как объятия мамы или как любимый плед на мягком диване, в который ты укутываешься в вечернюю прохладу. Он тёплый, как поцелуй папы перед сном, когда ты не видел его весь день. Он вкусный, как шоколадное, нет, лимонное мороженое, такое же сочное и яркое. Он греет, тихонько щекоча, как папа и мама щекочут тебя, после того как ты залез к ним в постель рано утром, – Чарльз изо всех сил старался описать цвет солнца.
– Спасибо, Чарли, это одни из самых замечательных слов, которые я когда-либо слышал, – Лилиан улыбнулся, тронутый заботой своего внука. – Мистер Че тоже любил мне рассказывать про цвета. Например, синий он сравнивал со вкусом черничного пирога. Он говорил, что синий цвет такой же сочный, яркий и холодный, правда, если пирог давно остудили.
– Деда, а ты испугался, когда очутился в бездне? – Чарльз вернулся к нему.
– Конечно! Даже очень, это было настолько страшно, что я постоянно чувствовал дрожь по всему телу, будто по мне бегали мурашки, как куча маленьких муравьев, – Лилиан Дрим протянул руки к Чарльзу и начал его тихонько щекотать. – Спасибо мистеру Че, он тогда помог мне успокоиться и взять себя в руки.
Чарльз
– Деда, а это всё правда? Твои путешествия, мистер Че? – медленно и вдумчиво произнес он.
– А ты всё ещё не веришь? – хитро посмотрел на внука мистер Дрим.
– Если честно, не совсем, я сомневаюсь, – он запнулся, помолчав минуту. – Просто… пойми меня, мне хочется тебе верить, правда, да и имя мистера Че мне почему-то сильно знакомо. Но у меня не получается, уж очень это всё похоже на выдумку, какую-то сказку. Надеюсь, я не обидел тебя…
– Чарли, дорогой мой, – Лилиан Дрим широко улыбнулся, – все в порядке. Я очень благодарен тебе, что ты поделился со мной своими переживаниями. Придёт время, и ты поверишь всему, что услышал от меня. И сам вспомнишь всё, что когда-то видел. Я нисколько не давлю на тебя. И, да, я нисколько не обиделся, – Лилиан немного лукавил. На самом деле, ему стало грустно от слов Чарльза. Но он прекрасно понимал, почему мальчик всё ещё не верит ему. Мистер Дрим несколько лет назад серьёзно подвёл своего внука, отвернувшись от него тогда, когда следовало поддержать.
Его импульсивное решение, страх за то, что королевства будут раскрыты, толкнули Лилиана к обману. Но всё было беспочвенно. Теперь он это понимает. Рано или поздно последнее 14-е королевство вспомнит о том, что оно не единственное, девять лун и четыре солнца снова взойдут на небосвод, и миры изменятся навсегда.
– Чарли, если тебе проще относиться к моим рассказам как к вымыслам, пускай будет так. Насильно верить не заставишь, верить надо захотеть, и потом, понемногу, вера появится там, где была надежда.
– Спасибо, деда, – Чарльз чувствовал, что ему стало легче слушать Лилиана Дрима. Мальчик ощутил себя более спокойно, он радовался, что ему больше не нужно забивать себе голову вопросом реальности происходящего.
– Мистер Дрим, вам пора на процедуры, – Эмма улыбнулась Чарльзу, приветствуя его в палате Лилиана.
Мальчик поздоровался в ответ.
– Ох, деда, мне уже пора! – увидев, что солнце озарилось красным огнем, предвещая завершение дня, Чарльз засобирался домой.
Возможно, сегодня он вечер проведёт не один, поэтому надо спешить, вдруг кто из родителей уже вернулся.
– Пока, деда, до завтра!
– До свидания, Чарли, до завтра, – нежно произнес мистер Дрим. – Эмма, дорогая, не пора ли нам ехать? – подмигнул он медсестре.
Но с Чарльзом Лилиан увиделся лишь через пару дней. Рано утром у него остановилось сердце. Его срочно перевели в реанимацию. В палату он вернулся лишь после всех пристальных наблюдений врачей, которые не спускали с него глаз в течение суток. Когда же состояние Лилиана нормализовалось, он снова оказался в просторной белой палате с большим окном, выходящим в город. Всё это время Чарли ждал, боясь покинуть больницу и не успеть попрощаться с дедушкой.