Ночь волка (повести)
Шрифт:
– Просто несколько орешков на десерт.
– объяснил он жизнерадостно.
Еще жизнерадостней я бы перерезал ему глотку, но ущерб уже все равно был нанесен, и следовало подумать дважды, прежде чем убивать человека в таком тесном пространстве, когда нет абсолютной уверенности, что сумеешь избавиться от трупа. Откуда мне знать, что я смогу открыть дверь? Я, помнится, размышлял о том, что Папаша должен был хотя бы руку себе сломать, чтобы знать, каково нам с Алисой (хотя, честно говоря, моя правая рука полностью пришла в норму), однако он оставался цел и невредим.
Самолет беззвучно продирался сквозь оранжевый суп, хотя невозможно было сказать наверняка, движется он или нет - пока впереди не возникла и не промелькнула перед иллюминатором какая-то продолговатая, отпрянувшая в сторону тень. Думаю, это был стервятник. Не представляю, как этим птицам удается ориентироваться в тумане, который должен сводить на нет их острое зрение, однако у них это получается. Тень промелькнула очень быстро.
Алиса сняла голову с губчатой подставки и снова начала изучать кнопки. Я не без труда поднялся, подвигался туда-сюда, разминаясь, и произнес:
– Папаша, мы с Алисой попытаемся разобраться, как управлять этим самолетом. На сей раз мы не хотим, чтобы нам мешали
– Прекрасно, вперед, - отозвался он.
– Сейчас, когда мы летим, мне уютно, как в колыбельке. Только этого я и хотел Он слегка ухмыльнулся и добавил.
– Ты должен признать, что я нашел вам с Алисой хорошую работенку.
После этого ему хватило здравого смысла надолго за ткнуться.
На этот раз мы смело нажимали на кнопки, но минут десять спустя убедились, что они не поддаются - все оказались заблокированными, все, кроме, возможно, одной, которую поначалу мы не трогали по особой причине.
Мы искали другие средства управления - рукоятки, рычаги, педали, переключатели и тому подобное. Их не было. Алиса откинулась назад и попробовала кнопки на меньшей консоли. Они также оказались заблокированными. Папаша наблюдал с интересом, но помалкивал.
В общем, мы, конечно, понимали, что произошло. Нажав на кнопку Атла-Хая, мы перевели полет в необратимый автоматический режим. Я не мог уразуметь, зачем нужны эти трюки с приборами управления - разве что это было задумано с целью держать подальше от пульта детей или злоумышленников, пока пилот прикорнет, но в этом самолете подобных "зачем" было великое множество, и они требовали нестандартных ответов.
Наш взлет на автопилоте прошел так гладко, что я, естественно, задумался, не знает ли Папаша об управлении этим самолетом больше, чем показывает - куда больше, - и не была ли та, кажущаяся дурацкой, поспешность, с какой он нажимал на все кнопки подряд, хитрым прикрытием для включения одной-единственной - кнопки Атла-Хая. Но если Папаша и играл, то играл он превосходно - с безмятежной беспечностью, несмотря на опасность оказаться со свернутой шеей. Я решил, что попозже у меня будет возможность поразмыслить над этим и, не исключено, что-нибудь предпринять - потом, когда мы с Алисой справимся с более насущными проблемами.
Причиной, по которой мы не трогали одну из кнопок, был зеленый нимб вокруг нее, наподобие того фиолетового, который
Алиса облекла те же мысли в слова.
– Моя тезка всегда немного спешила откликаться на подсказки типа "Выпей меня".
Алиса, полагаю, думала, что для меня это прозвучит загадочно, но я показал ей, чего стою, спросив: "Алиса в стране чудес?" Она кивнула и слегка улыбнулась, но не той улыбкой типа "Съешь меня", какой одарила меня прошлым вечером.
Забавно, что столь ничтожный намек на интеллектуальное прошлое может сделать тебя идиотски счастливым. И как чертовски неуютно можно почувствовать себя мгновение спустя.
Мы оба снова принялись изучать экран Северной Америки и почти тут же поняли: кое-что изменилось. Зеленая звездочка раздвоилась. Там, где раньше была одна зеленая точка, появились две, очень близко друг к другу, как двойная звезда в ручке ковша Большой Медведицы. Какое-то время мы следили за ними. Расстояние между двумя звездочками заметно увеличивалось. Мы понаблюдали еще, несколько дольше. Стало ясно, что звездочка, расположенная западней, остается неподвижной, а вторая движется на восток в направлении Атла-Хая примерно со скоростью минутной стрелки (скажем, два дюйма в час). Этот расчет уже приобретал смысл.
Ход моих размышлений был таким: движущаяся звездочка должна быть самолетом, другая зеленая точка обозначает место, откуда мы стартовали. По какой-то причине место на шоссе у старого разрушенного завода стало читаться на экране. Почему, я не знал. Это напомнило мне традиционное "место убийства обозначено крестиком" из старых газетных статей. Но все могло быть просто фантазией. В любом случае точка, откуда мы взлетели, была отмечена на экране, и тогда кнопка с зеленым нимбом...
– Держитесь все крепко, - сказал я Алисе, не слишком охотно предупреждая и Папашу.
– Попробую ее нажать.
Я стиснул свое сиденье коленями и обхватил его одной рукой, а другой надавил на зеленую кнопку. Она поддалась.
Самолет качнуло в крутом вираже, не слишком обеспокоившем наши желудки, а затем он выровнялся.
Не могу сказать, насколько далеко нас отклонило, но мы с Алисой следили за зелеными звездочками, и где-то через минуту она воскликнула:
– Они сближаются.
– Точно, - отозвался я мгновение спустя.
Я пристально вглядывался в клавиатуру. Зеленая кнопка назовем ее кнопкой разрушенного завода - была, конечно, утоплена и заблокирована. Кнопка Атла-Хая оказалась теперь в верхнем положении и мерцала фиолетовым светом. Все прочие кнопки по-прежнему оставались заблокированными. Я опять это проверил.