Ночи нет конца. Остров Медвежий
Шрифт:
– Откройте вон ту аптечку, – кивнул Смит в сторону буфета, стоявшего в углу тускло освещенной рубки.
– Личные запасы капитана Имри. Использовать лишь в чрезвычайных обстоятельствах.
Достав из гнезда одну из полдюжины бутылок, я принялся изучать ее при свете лампы над столом для прокладки и сразу проникся к Смиту еще большим почтением. Находясь на широте семьдесят градусов на борту допотопного, хотя и модернизированного траулера, на дорогие сорта виски не рассчитываешь.
– А что вы называете
– Желание утолить жажду.
Плеснув из бутылки с этикеткой «Отар-Дюпюи» виски в стакан, я протянул его Смиту. Тот покачал головой и стал наблюдать за мной. Пригубив содержимое, я уважительно опустил стакан.
– Расходовать такое добро на утоление жажды – преступление. Не думаю, что капитан будет в восторге, увидев, как я расправляюсь с его личными запасами.
– Капитан Имри – человек твердых правил. Одно из них состоит в том, что от двадцати ноль-ноль до восьми утра он никогда не появляется на мостике.
Ходовую вахту в этот промежуток мы несем поочередно с Окли, судовым боцманом. Поверьте, так лучше для общей безопасности. Что привело вас на мостик помимо тяги к спиртному, мистер Марлоу?
– Служебный долг. Выясняю погодные условия, прежде чем приступить к медицинскому осмотру крепостных мистера Джеррана. Он опасается, что, если будем следовать прежним курсом, его невольники отбросят копыта.
Погодные условия, как я заметил, значительно ухудшились. Хотя на мостике качка ощущается сильнее, чем внизу.
– Что касается погоды, синоптики не обещают ничего радостного. Там, куда мы направляемся, – зачем-то прибавил Смит, – метеостанций не так уж много.
– А вы сами как думаете?
– Улучшения погоды не предвидится. – Тема, видно, не очень интересовала штурмана, и он с улыбкой прибавил:
– Светский разговор поддерживать я не умею, да и зачем это нужно, если под рукой виски столь отменного качества.
Отдохните часок, а потом доложите мистеру Джеррану, что все его крепостные, как вы их называете, отплясывают на корме кадриль.
– Подозреваю, что мистер Джерран – человек очень недоверчивый. Однако если позволите…
– Угощайтесь.
Снова наполнив стакан, я убрал бутылку.
– Вы флотский врач, док? – поинтересовался мой собеседник.
– Бывший.
– А теперь сюда загремели?
– Позорнейшая страница моей биографии. Вы не находите?
– Попали в точку. – Он сверкнул белизной зубов. – По профессиональной непригодности списали? Или напились на дежурстве?
– Причина гораздо прозаичнее. Неподчинение начальству.
– У меня такая же история. – Помолчав, Смит поинтересовался:
– Этот ваш мистер Джерран, у него все дома?
– Так утверждают врачи, нанятые страховой компанией.
– Я не об этом.
– Неужели
– Можно ответить и так. Но вы не находите, что у этого олуха сдвиг по фазе? Или это обидное определение?
– Только по мнению психиатров. Я не с ними беседую. «Сдвиг по фазе» для меня вполне приемлемый термин. Однако хочу напомнить, что у мистера Джеррана превосходная репутация.
– Как у сдвинутого по фазе?
– Ив этом плане тоже. А еще как у постановщика и кинорежиссера.
– Какой же нормальный постановщик повез бы съемочную группу на остров Медвежий в преддверии зимы?
– Мистеру Джеррану нужна подлинность.
– Мистеру Джеррану нужна консультация у психиатра. Неужели он не представляет, каково там в такое время года?
– Ко всему он мечтатель.
– В Баренцевом море мечтателям делать нечего.
И как только американцам удалось высадить человека на Луну?
– Наш друг Отто не американец. Он выходец из Центральной Европы. Если вам потребуются мечтатели, ищите их в верховьях Дуная.
– Далеконько он забрался от берегов голубого Дуная!
– Отто пришлось уезжать в большой спешке. В то время, за год до начала войны, многим приходилось уезжать подобным же образом. Попал в Америку куда же еще, потом пробился в Голливуд. Говорите про Отто все что угодно, но нужно отдать ему должное: он оставил в Вене процветающую киностудию, а в Калифорнию приехал только в том, что было на нем.
– А это немало.
– Тогда он был иным. Я видел фотографии. Конечно, не стройный, как березка, но килограммов на сорок меньше. Во всяком случае, всего за несколько лет, переключившись своевременно с антинацизма на антикоммунизм, Отто добился огромных успехов в создании ура-патриотических фильмов. Критики были в отчаянии, а зрители вне себя от восторга. В середине пятидесятых годов, когда он почуял, что его голливудской карьере грозит крах, преданность новой родине вместе с банковскими вкладами испарилась и Отто перебрался в Лондон. Там он создал несколько авангардистских картин, приведших критиков в состояние экстаза, зрителей в уныние, а самого Отто в число банкротов.
– Похоже, вы хорошо изучили своего шефа, – отозвался Смит.
– Любой, кто прочитал первые пять страниц проспекта к последней его картине, раскусил бы Отто. Я дам вам экземпляр. Нигде не упоминается слово «фильм». Выброшены, разумеется, слова «тошнотворный» и «отчаяние», многое приходится читать между строк. Но Отто весь как на ладони.
– Хотел бы я взглянуть на этот проспект, – произнес Смит. Подумав, добавил:
– Если Отто прогорел, откуда у него взялись деньги? Для съемки фильма, я имею в виду.