Ночи Виллджамура
Шрифт:
– Та женщина?
– Да, та женщина.
– Профессиональная проститутка, хотя, подозреваю, он заплатил ей не за это.
– Какое облегчение, – с горечью прошептала она.
Джерид задумался над ее словами. Что-то он перестал понимать женщин в последнее время. Выждав еще минуту, он заговорил вновь:
– Вы знаете, кому могла быть выгодна его смерть?
– Кроме меня? Вы это хотели сказать?
– Нет, я в основном имел в виду его деятельность в Совете.
– Ну, там многие завидовали его успеху, однако его всегда любили.
– Может быть,
– Нет, он очень редко говорил со мной о работе. Понимаете, популярный везде, он не пользовался большой популярностью у себя дома.
– Простите мои слова, но вас, кажется, совсем не потрясла его смерть.
– Я глубоко верю в Астрид, следователь. А значит, верю в перерождение и в то, что он скоро родится вновь, заняв то место, которое будет соответствовать его поступкам в нынешней жизни. Видите ли, следователь, я его по-своему любила.
Джерид испытал к ней жалость, смешанную с тревогой. Сам-то он был нерелигиозен.
– Последний год или даже больше он отказывался ходить со мной в храм, меня это ранило. Он больше не молился в приделе Бора и, кажется, вообще позабыл о духовной жизни. Так и тянет сказать, что ему заменило ее что-то другое.
– Другое?
– Да. Что-то завладело всеми его мыслями. Я говорю это вам как порядочная и религиозная женщина, но ощущение было такое, что он перестал быть тем человеком, которого я знала, и начал оперировать совсем другими ценностями. – Она встала, повернулась к окну. – Вы только посмотрите, какой снег!
Джерид встал с ней рядом, и его глазам открылся весь Виллджамур.
Снег валил как никогда; небо, и без того полузакрытое переплетением шпилей Виллджамура, вовсе скрылось из виду.
Бором клянусь, этим мелким паразитам с Гата-Гамаль снарядов хватит теперь на несколько недель.
Несмотря на росшие сугробы, снегопад завораживал своей изысканностью. Беула тихо заплакала, как будто снег изменил ее внутреннее состояние, пробудил в ней какое-то безумие. Джерид отошел в другой конец комнаты: его всегда смущали глубина и интенсивность эмоций, которые в любой момент готовы были проявить люди.
Он наблюдал за тем, как она молча плачет, стоя в окне, будто в раме, а за ее спиной тихо падает снег.
Глава тринадцатая
Рандур, сделав рукой замысловатый жест, отступил назад и наблюдал, как Эйр растянулась на холодном полу, потеряв при падении меч, отлетевший в сторону. Выругавшись, она потянулась за ним.
– Так хотелось уколоть меня, правда? – заметил он. – Вот не думал, что у вас, дворцовых жительниц, так хорошо подвешены языки.
Тяжело дыша, Эйр оттолкнулась от пола и встала, в ее лице была гроза.
– Во время витасси нельзя вкладывать сердце в каждый удар, – напомнил ей Рандур, возвращаясь на исходную позицию. – Так, конечно, тоже можно снискать репутацию храброго бойца, но лишь посмертно, в некрологе. Ты не думала о том, что делаешь. Ты не жила этим мгновением. Злость заставила тебя забыть
Эйр смотрела на него с презрением – он достаточно лазил по чужим спальням, чтобы хорошо знать этот взгляд, – бросившись на него снова, она тут же была принуждена занять оборонительную стойку, после чего Рандур прогнал ее через целую серию классических поз витасси. Металл лязгал о металл, подошвы сапог скребли по полу – он так сроднился с этими звуками, что в моменты, подобные этому, даже забывал, что держит в руках меч.
– Хорошо, – сказал он. – Вот это уже гораздо лучше. – Со вздохом он скользнул мимо нее, хлопнув ее при этом плоскостью меча по заду специально, чтобы разозлить ее, распалить ее гнев и научить ее контролю над своими чувствами. Потом он подставил ей ножку, и она упала.
– Ненавижу тебя. – Из разбитой губы Эйр текла кровь.
Он отошел, чтобы поднять ее меч:
– А я здесь не для того, чтобы нравиться. Я здесь для того, чтобы ты научилась кое-чему и при случае не дала себя прихлопнуть, – задача, выполнение которой кажется мне в данный момент сомнительным. А потому ты все еще нуждаешься в моей помощи.
– И ты надеешься, что я буду танцевать с тобой после всех этих унижений?
– Нет, это ты надеешься, что я буду с тобой танцевать.
Она села прямо, скрестив ноги, и, похоже, занялась разглядыванием своих синяков.
Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться, но она проигнорировала ее и встала сама. Рандур подал ей меч:
– Тем не менее с мечом ты уже обращаешься увереннее, и я вижу в тебе неплохие задатки. Через месяц сможешь сражаться хоть с драгунами.
Ничего не сказав, она пошла прочь, чуть прихрамывая, потом вдруг остановилась, и он, проследив за ее взглядом, понял, что она смотрит в окно. В комнату ворвался порыв холодного ветра.
Вместе они подошли к проему в толстой стене, откуда открывался вид на одну из сторон города. Правда, постройки частично терялись за паутиной шпилей и мостов. Над ними, соединяя землю с серым небом, стеной стоял снег. В его удушающих объятиях тонула линия горизонта.
– Как его много… – прошептала Эйр задумчиво.
– Да, – согласился Рандур, думая о своем.
Дартун видел, как мальчишка стащил реликвию у группы культистов. Парень – храбрец, надо отдать ему должное. Культисты были не из его ордена и держали предмет у всех на виду. Разве можно быть такими самоуверенными, наглыми, неосторожными?
Так им, болванам, и надо, что они ее потеряли.
Плотнее запахнувшись в фулиджиновый плащ, словно притягивавший тени, Дартун пошел за замарашкой в лохмотьях, видимо обитателем Кейвсайда, бежавшим как раз туда. Ныряя то в один переулок, то в другой, ветвившиеся прихотливо, точно кровеносные сосуды, парнишка оторвался от всех преследователей, кроме Дартуна.
Прошлой ночью на него напал такой приступ кашля, что Дартун едва не начал харкать кровью, никогда еще с ним такого не было.