Ночная диверсия
Шрифт:
— У меня есть часок свободного времени, давайте немного прогуляемся. Не возражаете?
— И вы спрашиваете?
Капитан радостно улыбнулся. Лена взяла его под руку, и они медленно пошли вдоль улицы.
Пауль рассказал Лене о себе, о том, как он работал до армии на большом электроламповом заводе, о матери, о сестре. И столько теплоты было в его голосе, когда он говорил о своей семье, что Лена решилась.
— Послушайте, Пауль, я думаю, вы меня не отправите в гестапо, если я вам задам один вопрос?
— И
— Скажите, как бы вы чувствовали себя, если бы русские или другие солдаты пришли в Германию вот так, как вы, как завоеватели, расстреляли бы вашу мать, надругались бы над вашей сестрой?
Улыбка слетела с губ Пауля, по лицу медленно разлилась бледность.
— Зачем же так жестоко, Лена? Я знаю, что для вас я немец, оккупант, враг.
— Думай я так о вас, мы бы сейчас с вами не разгуливали. Мне кажется, что вы не такой, как другие.
— Да, Лена, я хочу, чтобы вы поняли — не все немцы убийцы, палачи. Даже среди наших офицеров есть порядочные люди, им чужды те методы, которые применяются против русских. Да только ли против русских! А сколько честных немцев сидит сейчас в тюрьмах, концлагерях. Мне тяжело смотреть на все это, но я солдат, Лена. А солдат, нарушивший приказ, по законам военного времени расстреливается. Трусом я никогда не был. Но что ж делать! Ведь выхода-то нет! И поверьте, поверьте мне, Лена, больше всего на свете я хотел бы, чтобы побыстрее окончилась война. И не просто окончилась… Я, надеюсь, что вы тоже не донесете на меня в гестапо, если я вам выскажу некоторые свои сокровенные мысли.
Я очень много думаю над судьбой моего народа. Ведь это талантливый, трудолюбивый народ. Но судьба его сложилась так, что он стал зачинщиком первой мировой войны и этой, второй. В этом вина не только наших правителей. В этом, прежде всего, вина нынешних ваших союзников — Америки и Англии. Это они вскормили Гитлера и толкнули его на Восток, против России. Но после этого мы не позволим больше дурачить себя. Мы, немцы, должны поставить у руководства такое правительство, которое никогда, никогда больше не будет помышлять о войнах.
— Но мечтать об этом недостаточно, Пауль, нужно этого добиваться.
— Да, Леночка, этого нужно добиваться, но как?
…Час пролетел незаметно.
Пауль, чем вы будете заняты в пятницу вечером?
— В пятницу? Я свободен.
— Вот и хорошо. Пойдемте к моей подруге, она отмечает день рождения.
И когда Пауль согласился, она попросила:
— Только не заходите в этот день в парикмахерскую. И так мне проходу не дают из-за вас, подшучивают. Подходите к девяти вот сюда, я за час успею забежать домой, переодеться.
Хорошее настроение сегодня было и у оберста фон Говивиана. Операция, организатором и вдохновителем которой был он, приближалась
Его настроение еще больше улучшилось после телефонного разговора с Эльзой Штрекке. Она позвонила в час.
— Господин оберст, не кажется ли вам, что вы изменили своим принципам и становитесь невнимательным к дамам?
— Что вы! Что вы! Вы мне приписываете несуществующие грехи.
— Тогда чем же объяснить, что вы уже почти неделю не были у меня в салоне?
— О, я очень рад, что вы заметили мое отсутствие. Но поверьте моему честному слову, только служба могла помешать мне сделать это.
— Да? А я начинаю подозревать, что здесь другая причина. Ну, хорошо, если хотите ‘искупить свою вину, обещайте поужинать сегодня у меня. Скажу вам по секрету, мой повар довольно прилично готовит.
— С какой радостью я принял бы ваше приглашение! Но сегодня я вынужден поблагодарить и отказаться. И опять меня удерживает служба, только она. Завтра же я к вашим услугам… Тем более, что у меня завтра большой праздник.
— День вашего ангела, по всей вероятности?
— Нет, другое. И более важное. Я рассчитываю сегодня выиграть партию в шахматы у одного очень сильного противника. Итак — завтра?
— Это мы еще посмотрим. Женщины народ капризный.
Не сердитесь. Сегодня я все же заеду к вам в салон и лично принесу извинения. До свидания. Целую ручку.
…До девяти оставалось еще тридцать минут, а капитан Пауль Вольф был уже на месте. Нетерпеливо посматривая на часы, он прогуливался около дома Лены, старательно обходил лужи, боясь испачкать начищенные сапоги. А дождь продолжал моросить. Казалось, во всем мире нет сухого места, все промокло, пропиталось этой противной, надоевшей до отвращения влагой. Стрелка часов словно замерла на одном месте.
Пауль даже усомнился: уж не остановились ли? Поднес часы к уху. Они весело, методично постукивали, отсчитывая секунды.
— Заждались? Пойдемте, мы и так опаздываем.
Через полчаса они подошли к домику на окраине города. Из-за плотно закрытых окон раздавалась музыка, приглушенные мужские и женские голоса, смех.
— Ну вот, веселье в разгаре.
В комнате горел яркий свет. За празднично накрытым столом сидели три немецких офицера и несколько девушек. Все весело приветствовали пришедших.
Девушки встали рядом и шутливо раскланялись.
— Таня, Вера, Рая, — назвали они себя.