Ночная дорога
Шрифт:
— И это говорит женщина, которая знала, что ее дети собираются пить, и тем не менее дала им ключи от машины. Простите, но Лекси не единственная, кто здесь виноват.
Джуд отпрянула, как от пощечины.
— Мне очень жаль, — снова сказала Лекси, позволяя тете увести себя. А когда она все-таки осмелилась оглянуться, то увидела, что Джуд стоит рядом с Заком, вцепившись в сумочку дочери.
Держа Лекси за руку, тетя повела ее прочь по коридору.
— О нет, — вдруг сказала Ева, внезапно останавливаясь.
Лекси так бурно рыдала, что вообще не воспринимала происходящее. Рука Евы больно сжала ее запястье.
— Что
Она оглянулась. Дверь в палату Зака теперь была закрыта.
— Взгляни туда, — сказала Ева.
Лекси вытерла глаза и посмотрела в конец коридора.
Перед дверью в ее палату стоял полицейский офицер.
Ева не выпускала руку Лекси, пока они шли по коридору. При их приближении офицер расправил плечи и достал из нагрудного кармашка маленький блокнот.
— Ты Алекса Бейл?
— Да, — ответила Лекси.
— У меня к тебе несколько вопросов. Насчет аварии, — сказал он, снимая с ручки колпачок.
Ева посмотрела на него снизу вверх.
— Пусть я работаю в «Уолмарте», сэр, но я каждую неделю смотрю «Закон и порядок». Алекса получит адвоката. Он расскажет ей, на какие вопросы отвечать, а на какие нет.
Джуд так трясло, что она с трудом смогла закрыть дверь.
— Ма!
Услышав встревоженный голос сына, она машинально подошла к кровати.
Именно здесь ее место, здесь она должна находиться. Поэтому она и стояла там, держа в руке сумочку Мии и делая вид, что не распадается по частям. Но каждый раз, когда она смотрела на розовую кожаную сумочку в руке, она думала о мягкой игрушке, собачке Дейзи, которую Миа когда-то любила, о пижамках, которые носила в детстве, и какого цвета были вчера у доченьки щеки…
— Это моя вина, не Лекси, — с несчастным видом сказал Зак.
— Ну уж нет… — Голос Джуд надломился, как старая ветка, хрустнувшая в тишине. Она отстраненно подумала, сумеет ли когда-нибудь посмотреть на Зака и при этом не расплакаться. Все так переплелось — ее воспоминания о Мии неразрывно были связаны с Заком. Ее малыши. Ее двойняшки. Но теперь из них остался только один, и когда она на него смотрела, то видела только пустое место рядом, где полагалось находиться Мии.
Ей хотелось найти правильные слова, но она больше не знала, какие из них правильные, к тому же сил не осталось. Ей понадобилось все оставшееся мужество, чтобы просто стоять рядом с ним и делать вид, что он не совершил ничего ужасного, что когда-нибудь все снова будет хорошо.
— Почему? — спросил он, глядя на нее зелеными глазами, полными слез.
Глазами Мии.
— Что почему?
— Меня назначили водителем, а я выпил. Моя вина. Как мне такое пережить?
У Джуд не нашлось для него ответа.
— Скажи! — закричал он. — Ты ведь всегда говоришь мне, что делать.
— Только ты не всегда слушаешь, верно? — Слова вырвались, прежде чем она успела их остановить. Ей бы взять их обратно, хотя бы захотеть это сделать, но сейчас она была слишком сломлена, чтобы думать о таких пустяках.
— Верно, — с несчастным видом признал он и, взяв ее руку, крепко сжал. Его прикосновение на секунду обожгло.
— Она бы простила тебя, Зак, — сказала Джуд, сама веря в то, что говорит.
Джуд тупо уставилась в окно. «Нет, не прощаю». Последние слова, которые она сказала дочери.
— Ну почему
Джуд подумала, не рассказать ли ему, что последним решением Мии было учиться в местном колледже Сиэтла вместе с Лекси и Заком, но какой теперь в этом смысл? Ему бы стало лишь больнее от того, что Миа так его любила.
— Ма! Наверное, я все-таки туда поеду. Ради нас двоих.
Джуд видела, с каким отчаянием Зак ждет от нее одобрения, и это разбило ей сердце. Можно подумать, выбор колледжа каким-то образом исправит случившееся и вернет им Мию. Это ее вина, что он чувствует себя обязанным так поступить. Это она придавала колледжу, будь он проклят, первостепенное значение, а Зак нуждался в ее любви не меньше, чем нуждался в Мии. Она знала, что нужно поговорить с сыном об этом, сказать ему, что это плохая идея, но у нее пропал голос. Джуд могла думать только о том, какой женщиной была прежде. Матерью, для которой Южнокалифорнийский колледж оказался самым важным в жизни.
«Нет, не прощаю».
Она поморщилась, вспомнив те последние ужасные слова.
— Сейчас это не имеет значения, Зак. Просто поспи.
Она знала, что следует сказать больше, помочь ему справиться с горем, но что могли сделать слова? Она отвернулась от печальных глаз сына и уставилась в окно. За окнами был яркий солнечный день.
14
Джуд казалось, что они провели в больнице несколько дней, а на самом деле меньше тринадцати часов. Пока она дежурила в палате Зака, новость об аварии разлетелась по всему острову. Вечером начались телефонные звонки. Джуд ответила на первые, стремясь хоть чем-то заняться, чтобы не думать все время о потере, но почти сразу поняла, что совершила ужасную ошибку. Слушая бормотание в трубке и обещания поддержки, она улавливала в голосах людей облегчение и радость: слава богу, это случилось не с их ребенком! А слова «я так вам сочувствую» она уже слышать не могла, они буквально доводили ее до бешенства, чего раньше с ней никогда не случалось. Гнев оказался ядовитым.
В конце концов она выключила трубку, засунула ее подальше в сумку и попросила Майлса отвечать на звонки. Она беспрестанно пила кофе, который ее держал на взводе, словно беговую лошадь на старте. Мать двойняшек, у которой остался только один ребенок.
Она шла по ярко освещенным коридорам, ничего не видя перед собой. Она больше не могла сидеть у Зака, разговаривать с Майлсом или пойти посмотреть на Мию. Ее существование теперь определялось тем, что было ей недоступно. Вот она и двигалась все время, то всхлипывая, то затихая, сжимая в руке пачку бумажных носовых платков, превращавшихся в мокрые серые комки.
— Джуд! — Она услышала свое имя, словно издалека, и растерянно подняла голову. Где она находится?
Перед ней стояла Молли, прижимая к животу сумку с вещами для ночевки. Без косметики, в спортивных штанах и белом кардигане, с волосами, торчащими как пики в разные стороны, она выглядела такой же потерянной, как Джуд.
Молли неловко к ней шагнула, выронив сумку, которая упала с глухим стуком. Молли пинком отправила сумку в сторону и заключила Джуд в объятия. Когда Молли начала плакать, Джуд показалось, будто она улетает, растворяется, и только объятие подруги удерживает ее в этом коридоре.