Ночная духота
Шрифт:
— Сейчас я задаю вопросы, — мой голос дрожал, и на каждом новом слове поднимался чуть ли не на целую октаву. — Сколько стоил билет на психоделический автобус?
— Один доллар! Кэтрин, с каких пор тебя стало интересовать моё прошлое?
— Не перебивай, просто отвечай. Где ты любил назначать встречи?
— На перекрёстке Хайт и Ашбери, как все во Фриско. Кэтрин, объясни, что происходит!
Клиф наконец дошёл до кресла и опустился на ковёр у моих ног, но схватить меня за руки я ему не позволила, спрятав обе руки за спину.
— Возьми гитару и сыграй песню автора, чьё имя
Клиф покорно стащил с соседнего кресла акустическую гитару и, ни секунды не задумываясь, взял несколько тягучих аккордов. Голос его, как всегда, был чист и прекрасен.
— I tried so hard my dear to show that you’re my every dream. Yet you’re afraid each thing I do is just some evil scheme. A memory from your lonesome past keeps us so far apart. Why can’t I free your doubtful mind and melt your cold cold heart. You’ll never know how much it hurts to see you sat and cry…
Клиф закашлялся, совсем как человек, и отложил гитару.
— Хэнк Вильямс, начинается с «дабалью», — прохрипел он, спрятав лицо в ладонях, выпуская чёлку, как всегда, наружу. — Было время, когда я верил, что ты принадлежишь мне, — попытался пропеть Клиф, но вновь закашлялся. — У меня развилась аллергия на твоего графа… Запах этого платка, он пропитал всю тебя…
— Теперь я уверена, что это на самом деле ты… — Я облегчённо выдохнула. — Граф не знает американское кантри…
— А до этого, что ты обо мне думала?
Клиф слишком быстро вскочил с дивана и навис надо мной, уперев руки в подлокотники кресла.
— Я боялась, что они вновь играют с моим воображением.
И я рассказала Клифу, что произошло у Лорана дома. Он сначала слушал молча, а потом осел подле кресла и уткнулся лицом мне в колени. Я не подняла его, но и не притронулась к его волосам, спрятав руки за спиной, словно пленница. И чем больше я говорила, тем отрешённее становился мой голос. Я старалась абстрагироваться от слов, чтобы вновь не погрузиться в боль своего катарсиса, как обозвал Лоран отцовскую терапию.
— Ты должен меня понять, — казалось, голос шёл не от меня, а откуда-то из другого конца комнаты. И, чтобы как-то осознать своё присутствие в доме Клифа, я провела носом по склонённой тёмной макушке. — Теперь я знаю, что никогда нельзя быть уверенным в том, что реально, а что нет. Я долго сомневалась, ты ли это или всего лишь моя больная фантазия. Прости за вопросы, но я так мало про тебя знаю. Так что граф ничего не мог достать из моей головы и не ответил бы за тебя на эти вопросы.
Клиф резко вскинул голову и схватил меня за плечи, да так сильно встряхнул, что мне показалось, я слышу хруст шейных позвонков. Однако не почувствовала ни холода, ни боли, ни раздражения — абсолютно ничего, потому не сделала и попытки высвободиться. Длинная чёлка касалась моего носа, но мне не было, как прежде, щекотно. А вот тепло и мягкость его губ я почувствовала, но не смогла ответить на поцелуй, не в силах разлепить стиснутых зубов, и язык Клифа не стал биться в закрытую дверь.
— Неужели это можно спутать? — едва различимым шёпотом спросил Клиф, вновь опускаясь на ковёр у моих ног.
А я не знала, что ответить. Его поцелуй впервые не отозвался в моём теле даже раздражением,
— Понимаешь, граф и пальцем до меня не дотронулся, потому что не спит с блядями. Он просто вызвал мои воспоминания, видоизменил картинку, наложил на неё нужный звукоряд — и всё, вот она, виртуальная реальность. И да, он ещё стёр мне память, потому что я не помню, как оказалась в собственной постели до самой… — я запнулась. — Процедуры.
Я выплюнула последнее слово по слогам, ища в себе слёзы злости, но не находила. Что происходит с организмом? Я будто вновь вышла из тела и наблюдала за собой со стороны. Клиф собрал пальцы в замок и опустил между разведённых коленей.
— Дерьмо! — прошипел он и даже прикрыл глаза. — Не понимаю, как такое возможно. Он оставался всё время с нами. Они ушли вместе с Лораном намного позже тебя.
Я сидела с отрешённым видом, будто наглоталась успокоительных или выпила настолько много, что любое произведённое мною движение могло бы выдать окружающим моё состояние, которое я пыталась скрыть. Клиф осторожно стянул меня с кресла, и моя голова легла ему на колени — ворсинки ковра напоминали горную траву. Я продолжала говорить, страшась следующего мёртвого поцелуя. Губы шевелились сами собой, слова рождались из воздуха самостоятельно, потому что я совершенно не обдумывала фразы, а слушала их будто в прямом эфире.
— Я не знаю, как всё это происходило. Он мог запрограммировать меня, пока мы гуляли. Я не уверена, что он оставался в комнате со змеёй. Это явно похлеще вашей таблеточной психоделики… Думаю, я уже никогда не стану прежней. Лоран сравнил это с психологическим убийством. Наверное, я действительно мертва. Может, мне взять другое имя?
— Джанет, — тут же отозвался Клиф. — Тебе нравится имя Джанет?
— Пусть будет Джанет, — я попыталась улыбнуться, но губы отказывались слушаться, и вновь Клиф не сумел меня поцеловать.
— Мне кажется, ты смертельно хочешь спать. Давай я уложу тебя наверху? Я не могу сказать, что у меня прибрано, но это единственная открытая комната.
— Твоя бывшая?
— Не сказал бы. Родители купили таун-хаус, когда я уже учился в Беркли. Я не часто бывал у них. Так, иногда заезжал, но у меня была своя кровать… И это то, что тебе сейчас нужно.
— Да, ради постели я к тебе и приехала, ты забыл?
Клиф хотел откинуть с моего лица волосы. Но после этих слов отдёрнул руку, будто я была раскалённой сковородой.
— Не в таком же состоянии! Ты сейчас уснёшь у меня на коленях! И, послушай, давай забудем, что сказал Лоран. Никто никому не смеет указывать, с кем спать. Скажи, зачем это надо тебе?
— Я же объяснила, — я напрасно попыталась придать голосу злость, он звучал мягко, словно я говорила Клифу какие-то приятности. — Хочу убедиться, что избавилась от панических атак. Неужели непонятно?
— Допустим, — Клиф вернул взгляд на моё лицо. — Но если я не буду спать с тобой, то всё равно атаки не будет, верно? Мы же договорились, что между нами больше никогда ничего не будет. Зачем ты просила у графа помощи, я же сказал тебе…