Ночная фиалка
Шрифт:
Для пожилых одиноких женщин, зачитывающихся любовными романами и в душе мечтающими пережить хотя бы одно подобное приключение, это было равносильно желанному дождю во время засухи. Благовоспитанные дамы закусывали удила и фыркали на каждого, кто сомневался в здравом смысле мадемуазель Дельфор, когда она решила дать приют в своем доме маленькой девочке, найденной на улице.
Когда девушки спустились в зал, где обычно проходил прием богатых заказчиц, хозяйка внимательно осмотрела свою помощницу и одобрительно кивнула:
— Очень мило. Брошь на волосах смотрится удачно. Одобряю, —
— Конечно, мадам, — согласилась Виола. Она слегка смутилась, но все же решилась задать вопрос: — Мадам Лили, можно мне поговорить с вами о личном?
Хозяйка сурово взглянула на нее.
— У меня сейчас нет времени для частных разговоров.
— Я живу одна, мадам… — о, как это трудно заставить себя говорить. — Я в сложной ситуации сейчас… И это платье…
— Оно должно быть оплачено из вашего заработка. Подобные случаи оговорены в контракте.
Виола опустила глаза, но не отступала:
— Мне не прожить на то, что останется.
Мадам Лили помолчала мгновение.
— Вы обязаны одеваться в соответствии с вашим положением, чтобы выглядеть достойно. Я не могу позволить послаблений в отношении кого-либо, — возникла еще одна невыносимая пауза. — Но я посмотрю, что можно сделать, — неожиданно смилостивившись, произнесла хозяйка.
Виола испытала чувство облегчения.
— Благодарю вас, мадам, — она сделала реверанс, в то время как мадам Лили уже отвернулась от нее.
Виола отправилась лично выбирать материал для показа — кружева, бархат, атлас и шелк. Вместе с остальными девушками она переносила рулон за рулоном в выставочный зал, где высокие зеркала отражали выставленные на манекенах готовые платья, многочисленные кресла и кушетки, столики для чая и огромные столы для тканей.
Как только она уложила последний рулон парчи, лакей провел в зал графиню Дарьяши и сопровождающих ее дам. Миловидные мадьярки принялись с любопытством разглядывать интерьер выставочного зала, а мадам Лили поспешила сделать низкий реверанс перед дамами и предложила им устроиться в креслах.
— Мадемуазель Фламель, — мадам Лили обернулась к Виоле. — Обслужите наших гостей, — она подтолкнула девушку вперед, а сама с поклоном отошла в сторону. — Я распоряжусь насчет кофе и пирожных и оставлю вас ненадолго в обществе моей лучшей помощницы.
Виола вежливо протянула альбом с моделями наиболее величественной даме, но та с улыбкой отвела его в сторону и что-то произнесла на необычном языке. Остальные дамы также отказались взглянуть на модели. Виола извинилась и подошла к столу, где были разложены ткани. Может быть, они хотят сначала рассмотреть материал? Но мадьярки даже не взглянули в ее сторону и, посмеиваясь, переговаривались
— Прошу прощения… — сказала Виола растерянно, — Я не понимаю…
Одна из женщин милостиво произнесла с очень сильным акцентом:
— Мы хотели бы подождать наших приятельниц из Румынии — княгиню Фьореску и ее дочь.
Виола вежливо поклонилась посетительницам и замерла в нерешительности. Мадьярки вновь что-то защебетали на своем гортанном языке, время от времени все же посматривая в сторону выставленных на показ платьев. К счастью, мадам Лили уже распорядилась прислать поднос с пирожными и кофейником, чему дамы весьма обрадовались и еще больше заулыбались. Они были похожи на забавных смеющихся кукол — точно такие же румяные и нарядные, но находиться в их обществе, не зная мадьярского языка и не понимая, чего они хотят, было утомительно. Именно поэтому, когда спустя полчаса раздался шум экипажа, остановившегося на улице у входных дверей, Виола почувствовала облегчение и с радостью объяснила:
— Кажется, прибыли те, кого вы ожидаете.
Через несколько минут в дверях появились новые посетительницы. Первой в зал вошла величественная женщина. Она была одета в пурпурное шелковое платье, которое излишне подчеркивало ее высокую грудь. Следом за ней вошла изящная девушка такого же роста, довольно красивая, хотя и слишком смуглая.
Мадам Лили с подобострастием встретила их, сделав глубокий реверанс:
— О, ваше сиятельство, моему скромному салону оказана большая честь вашим посещением, — промурлыкала она, приглашая посетительниц войти.
Но оказалось, что дамы Фьореску прибыли не одни, поскольку вместе с ними в салон вошли еще две женщины. Взглянув на них, Виола, забыв об учтивости, уже не могла глаз отвести. Подобных красавиц девушка еще никогда не видела — обе статные, темноволосые, синеглазые, с правильными чертами лица и открытыми улыбками. Несомненно, это были мать и дочь, поскольку в глаза бросалось их удивительное сходство. Хотя туалеты этих дам отличались простотой по сравнению с их спутницами, но Виола понимала, что именно в таких платьях и таится истинная элегантность и безупречный вкус. Более старшая дама была облачена в темно-синее платье с мягкой драпировкой, а дочь украшала собой нежный шелк цвета чайной розы.
Заметив легкое недоумение на лице хозяйки салона, княгиня Фьореску милостиво объяснила:
— Наши старые приятельницы решили составить нам компанию в посещении вашего салона. Разрешите представить — жена и дочь валашского господаря князя Маре-Розару.
Мадам Лили низко склонилась перед новыми посетительницами и предложила им присесть на кушетки, обитые модными восточными тканями.
Княгиня Маре-Розару приветливо улыбнулась хозяйке салона:
— Я понимаю, как много заказов у вас этим летом, — произнесла она на безупречном французском языке. — Но мы не станем вас обременять. Княгиня Фьореску решила приобрести в Париже несколько новых туалетов для своей дочери, — она улыбнулась своей подруге. — А моя дочь захотела непременно участвовать в создании фасона этих обновок. Надеюсь, если она войдет во вкус, вы не откажете и сошьете для княжны Элины что-нибудь оригинальное.