Ночная фиалка
Шрифт:
— Для нас большая честь и удовольствие выполнить все ваши заказы, — раскланялась хозяйка. — Нам не доставит никакого беспокойства сшить что-либо весьма изысканное и для вас, ваше сиятельство. У вас такая великолепная фигура!
Княгиня Маре-Розару засмеялась и слегка повела плечами.
— Ну, я не гонюсь за модой, как все эти глупышки, но, может быть… — она пристально взглянула на дочь. — Твое мнение, Эли?
— Мое мнение таково, что ты не удержишься, — слегка усмехнулась ее дочь. — И, конечно же, обязательно закажешь себе новый туалет и сама придумаешь
— У нас есть очень приятный атлас с переливами шоколадного и кремового оттенков. Я думаю, он подойдет вашим прекрасным волосам, ваше сиятельство. А для вашей дочери я осмелюсь предложить великолепный китайский шелк салатового цвета со вставками золотых нитей, — заговорила Виола, которой очень хотелось заняться именно этими посетительницами.
Княжна Маре-Розару с интересом взглянула на девушку из-под ресниц.
— Будет любопытно взглянуть на эти ткани, милая.
— Пожалуй, стоит пригласить сюда нашего главного ценителя красоты… — княжна Элина стремительно подбежала к окну и, приоткрыв его, высунулась на улицу. — Михась! Идите сюда! Вы нужны нам!
Виола в изумлении наблюдала за экстравагантной выходкой княжны. Следовало послать за своим спутником лакея… Она перевела взгляд на княгиню и удивилась — та сидела абсолютно спокойно, не собираясь делать замечание дочери.
На лестнице скоро раздались шаги, и Виола с любопытством повернулась к дверям, ожидая увидеть какого-нибудь усача в расшитом жилете и с кнутом. Она уже видела подобных мужчин на улицах этим летом. Все они говорили очень громкими голосами и пытались завести знакомства со всеми хорошенькими цветочницами Парижа.
Комната, наполненная щебечущими женщинами, вдруг затихла, когда на пороге зала появился незнакомый мужчина… Казалось, что на землю спустился златокудрый, овеянный ветрами Аполлон.
3
На постоялом дворе возле дилижанса, прибывшего из Вены, молча стоял мальчик. Он неловко переступал с ноги на ногу, но не уходил в гостиницу.
Вокруг суетилась толпа людей. Мальчик с удивлением рассматривал женщин в светлых блузках с широкими рукавами, разноцветных жилетах и пышных юбках до колен, из-под которых виднелись сапоги. Волосы женщин украшали задорные венки из цветов и длинных лент. По улице города весело гарцевали мужчины в не менее удивительных одеяниях — штаны их были расшиты тесьмой, а на головах у каждого были шляпы с перьями.
Сам город был шумным и жизнерадостным, вокруг пахло непривычными аппетитными ароматами, от которых сводило судорогой живот, хотя мальчик не мог пожаловаться на голод. Вдалеке виднелись зеленые склоны гор, вершины которых были окутаны дымкой облаков, а над всем этим миром раскинулось удивительно чистое лазоревое небо. И сам воздух здесь был удивительный, со странным свежим запахом, таким же чистым, как небо и деревья. За всю свою маленькую жизнь он никогда еще не дышал таким пьянящим воздухом, от которого слегка кружилась голова.
Всю дорогу о нем заботились
— Мишо?!
Где-то рядом прозвучал нежный голос, подобный мимолетному ветерку, который ласкал его волосы, застилая золотистыми прядями глаза. Он огляделся и смущенно замер. На него смотрела молодая женщина. Было заметно, что она очень волнуется и потому нервно сжимает в руках кружевной платок.
Ему показалось, что кто-то подтолкнул его сзади, и он сделал два неуверенных шага вперед. Женщина опустилась на колени прямо на пыльную землю и протянула руки.
— Ты помнишь меня, Мишо?
Как мог он не помнить ее?.. Все эти одинокие дни и ненавистные ночи, все дни, недели и месяцы молчаливого страдания он вспоминал ее… Это был единственный светлый лик в его жизни. Один-единственный добрый голос…
— Да, мадам, — прошептал он, — я помню…
— Я София, — сказала она. — Княгиня Маре-Розару, маркиза де Ланье.
Ребенок послушно кивнул, хотя ее новое имя ему ничего не говорило.
— Я очень рада видеть тебя, Мишо, — женщина по-прежнему держала перед собой раскрытые для объятия руки. Она смотрела на него красивыми темно-синими глазами, в которых дрожали слезы. — Можно мне обнять тебя?
Его ноги сделали еще один робкий шаг, а затем он бросился в объятия с неуклюжей силой, отчего почувствовал себя глупо и покраснел от стыда. София крепко прижала его к себе, с радостными причитаниями и, раскачивая мальчика из стороны в сторону, прильнула нежной мокрой щекой к его лицу. Она плакала. Дыхание мальчика перехватило от волнения, и он не мог сказать ни слова.
— О, мой маленький Мишо… Нам пришлось так долго искать тебя…
— Сожалею, мадам… — слова были заглушены легким кружевом ее воротника.
София отстранила его от себя.
— Зачем ты извиняешься! Это не твоя вина! — она слегка встряхнула его, смеясь и плача одновременно. — Я надеялась на удачу каждую минуту и молилась о том, чтобы эти нерасторопные сыщики побыстрее тебя нашли. Когда я думаю о том, в чьих руках ты был…
— Сожалею… — повторил он снова. — Я не знал… мне некуда было пойти.
София еще теснее прижала мальчика к себе, и эти объятия были теплыми, ласковыми, пахнущими ветром и цветами.
— Забудь обо всем, Мишо… — произнесла она с большой силой, но голос ей изменил, и женщина продолжила громким шепотом: — Забудь все, что было до сегодняшнего дня. Теперь ты вернулся домой.
Дом. Он с надеждой прижался к ней и спрятал лицо в холодных кружевах. Мальчик боялся разрыдаться. Он хотел сказать что-то важное, как взрослый, но не знал, что следовало сказать сейчас. Ее слезы текли у него по щекам, и ему хотелось заплакать самому, но глаза были сухими, и лишь из горла вырывались сдавленные всхлипы. Он хотел что-нибудь сказать, но…