Ночная катастрофа

Демилль Нельсон

— Мне не нужно рассказывать, как выполнять мою работу.

— Несомненно. Но с некоторыми правилами вам все же следует ознакомиться.

— Разумеется. Это все?

— О Йемене все. А теперь скажите мне, что вы делали вчера.

— Ездил за город. В восточном направлении.

— И куда же, если не секрет?

— На пляж.

— Что-то не замечаю у вас загара.

— Я сидел в тени.

— Почему вы отключили мобильник и пейджер?

— Я не хотел, чтобы меня беспокоили.

— Неплохо, если человек

нашей профессии иногда задумывается о покое.

Его замечание показалось мне не лишенным юмора, и я ухмыльнулся.

— Надеюсь, теперь вы не станете отключать свои электронные средства связи? — спросил Кениг.

— Нет, сэр. Надеюсь, в Йемене они будут функционировать исправно.

— Мы приложим все усилия, чтобы в Йемене все работало столь же исправно, как и здесь… Позвольте задать вам еще один вопрос: как вам кажется, вы узнали что-нибудь новое по делу рейса номер восемьсот?

Этот вопрос содержал в себе опасность. Поэтому я ответил на него очень осторожно:

— Если что-то узнаю, вы будете первым, кому я об этом сообщу.

— Это само собой. — Помолчав, он задал мне следующий, не менее коварный вопрос: — Скажите, вы слышали о видеопленке?

— Слышал.

— Многие о ней слышали. Но, подобно большинству слухов, сплетен и городских легенд, это всего лишь очередной миф. Надеюсь, вы представляете себе, как и почему распространяются такие слухи. Если хотите, я вам расскажу. Во все времена люди стремились объяснить необъяснимое. Им нужна вера в нечто — Святой Грааль, секретный код; а в случае, когда речь идет о преступлении, — в существование улики, способной стать разгадкой самой страшной тайны. Такова жизнь, в ней нет ничего сверхъестественного.

— Действительно, иногда все бывает именно так.

— Теперь представьте себе, что человек с чрезмерно богатым или даже больным воображением вбил себе в голову, что существует некое свидетельство, утерянное или намеренно скрытое от следствия. Стоит только этому человеку поведать о своем мнимом открытии другим — и дело, можно сказать, сделано. У фантазера появляется множество единомышленников, потому что вера — вне зависимости от того, во что вы верите, — дает человеку ощущение покоя и надежды. Проходит совсем немного времени, и такой вот случайный слух, обрастая с каждым днем надуманными подробностями, превращается в городскую легенду или миф.

— Боюсь, я не совсем понимаю, к чему вы клоните.

Он придвинулся ко мне и сказал:

— Я клоню к тому, что никакой видеопленки с трахающейся парочкой на переднем плане и взрывающимся самолетом на заднем не существует.

— Ракеты, значит, тоже никакой не было?

— И ракеты не было.

— Я чувствую, как после ваших слов с моих плеч спадает тяжкое бремя ответственности за глобальную безопасность страны. В таком случае, может, нам отозвать наших людей из Танзании и Йемена?

—

Это невозможно.

— Тогда, значит, мне ничего не остается, как позвонить в Отдел командировок.

Поскольку при этих словах Кениг не поднялся с места, я тоже остался сидеть. С минуту помолчав, он сказал:

— Я знаю, как на вас повлияло дело Халила, и все мы разделяем ваши чувства.

— Я очень тронут, но дело Халила затронуло прежде всего меня — во всех смыслах.

— И вы, конечно же, не прочь с ним поквитаться. Отплатить ему той же монетой.

— Отомстить — пожалуй, более подходящее слово.

— Называйте это как хотите. Я знаю, вас глубоко потрясла гибель коллег, с которыми вы занимались этим делом. Кейт мне говорила, что вы до сих пор не можете поверить в смерть Теда Нэша.

— Гм… Как вы сказали?

— Она говорит, что вы отказываетесь считать его мертвым. Так часто бывает, когда погибает кто-нибудь из наших товарищей. Отрицая его смерть, вы тем самым как бы отрицаете возможность собственной. Психологам известно такое явление.

— Гм… Ну… если Кейт говорит… — Признаться, я не знал, что ему сказать.

— Кейт и Тед, как вам, наверное, известно, стали близкими друзьями, работая над этим делом, но даже ей удалось справиться со своим горем.

Я знал, что Кениг специально меня поддевает, как до этого поддевал его я. Тоже своего рода месть. Но так себе, вполне цивильная.

Я сказал ему:

— Если честно, я недолюбливал Теда Нэша, и скорбь об этой утрате оставила меня ровно через две секунды после того, как я узнал о его смерти. Вы не могли об этом не знать, так чего вы добиваетесь?

На губах у Кенига появилась легкая усмешка. Но через мгновение он вновь стал серьезен.

— А мне казалось, я все излагаю предельно ясно. Как только вы вернетесь, в отделе вновь сформируют особую группу, которая будет заниматься преимущественно Халилом.

— Ясно. Это морковка. Правильно?

— Точно, морковка. А Йемен — проверка. Так что делайте выводы, Джон.

— Я уже сделал.

— Очень хорошо. Вливайтесь в команду, ведите себя как следует. Не занимайтесь самодеятельностью — и ваша карьера обеспечена. Но стоит вам уйти из команды, как вы уже никогда не возьмете в руки биту.

— Прекрасная аналогия. К тому же вы правы — поймать Халила для меня куда важнее, нежели копаться в деле пятилетней давности. — Я сказал это, потому что и вправду так думал. — Теперь я понимаю, почему вы здесь всем заправляете. Вы очень умный человек.

— Я знаю. Однако приятно, когда это признают и другие.

Я выждал некоторое время — тоже хотел услышать от него, какой я умный и как он меня уважает, — но так и не дождался.

Тогда я спросил:

— А вас не беспокоит, что видеозапись, существование которой вы отрицаете, возможно, вовсе не миф?