Ночная охота
Шрифт:
— Вот и все, Бунтарка. Ты моя, а я твой. Я знаю, что эти ублюдки тоже в этом участвуют, и обещаю, что буду боготворить землю, по которой ты ходишь, но никогда больше не угрожай бросить меня. Не так, как ты сделала это раньше. Никогда.
Мои движения становятся резкими, когда я вдалбливаю в нее каждое слово. Напоминания о ее угрозе уйти в моей комнате было достаточно, чтобы я образумился. Никогда больше эти слова не сорвутся с ее губ. Во всяком случае, не в мою сторону.
— Ты мой, — выдыхает
— Да, да, я твой.
Наши губы сливаются воедино, слова больше не нужны, когда я чувствую, как ее киска отчаянно сжимается вокруг моего члена. И в ту секунду, когда она впивается зубами в мою нижнюю губу, сдерживая крики экстаза, я следую с ней за грань.
Тяжело дыша, я теряюсь в волнах экстаза, которые сотрясают мое тело, и как раз в тот момент, когда я думаю, что они закончились, она дрожит, по ней пробегает еще одна волна, и она проникает и в меня тоже.
— Черт возьми, Рейден, — хрипит она, согревая все мое гребаное существо, душу и все остальное.
Опустив ее ноги на землю, я натягиваю на нее штаны, а затем снимаю презерватив со своего члена. Я делаю шаг назад со вздохом, и странное чувство прилипает к моим губам.
— Что это значит, если я чувствую невесомость? Как будто мое сердце спокойно, душа полна, и все мое тело безмятежно?
Она одаривает меня самой милой гребаной улыбкой, которую я когда-либо видел, и делает шаг ко мне. Сжимая мою руку, она наклоняет голову. — Я совершенно уверена, что именно так я бы описала чувство счастье.
Счастье.
Хм.
— Вот что ты заставляешь меня чувствовать, — выпаливаю я, и ее улыбка почему-то становится милее, теплее, счастливее.
— Когда ты не взбалмошный вампир, ты заставляешь меня чувствовать то же самое. Иногда.
— Иногда? Я могу это принять, Бунтарка. Я хочу заставить тебя чувствовать все эти вещи. Всегда, — говорю я, обхватывая ладонями ее щеки и снова прижимаясь своим лбом к ее лбу.
Кажется, что тепло становится только горячее, когда я нежусь в ее объятиях, и этот момент навсегда запечатлевается в моей памяти.
— Ты мне нравишься, Рейден.
— Ты мне тоже нравишься, Адрианна. Очень.
— Очень, — повторяет она, и в ее тоне слышится легкое возбуждение, а я ухмыляюсь ей в ответ.
— Давай выберемся отсюда, приведем тебя в порядок, и я с радостью покажу тебе, насколько это очень, — обещаю я, вибрируя от восторга при звуке ее очередного смешка.
Сладкий звук обрывается, когда она резко шарахается в сторону, а ее смешок превращается в вопль боли, когда она врезается в каменную стену, у которой я только что ее трахал, и мое сердце замирает в груди.
Оглянувшись, я рычу, обнаружив Вэлли, стоящую в начале переулка. Ее рычание направлено на мою гребаную Бунтарку, и мне
Тварь.
— Ты чертовски мне надоела, — заявляет она, со вздохом перекидывая волосы через плечо и переводя взгляд на меня.
— Ты просто напрашиваешься встретить свой конец, Вэлли, — огрызаюсь я, и она закатывает глаза.
— Ну, если ты так считаешь. Давай пойдем и посмотрим, что твой отец скажет по этому поводу, ладно?
— Какого хрена я должен это делать?
— Рейден? — Мягкий голос Адрианны прорезает воздух, когда стук шагов эхом отражается от стен.
Мгновение спустя Крилл, Броуди и Кассиан оказываются позади моей наименее любимой вампирши с недовольными выражениями лиц.
— Рейден, что, черт возьми, происходит? — Спрашивает Касс, указывая через плечо на людей моего отца, выстраивающихся позади них.
— Его вызывают. Пойдем, маленький питомец, — кричит Вэлли со злобным смешком.
Черт.
Когда я смотрю вниз на Адрианну, у меня болит сердце, но я знаю, что мне нужно сделать. Ее брови вздергиваются, когда она встречается со мной взглядом, и я надеюсь, что она заметит мельчайшую искорку в моих глазах, прежде чем я спрячу свои эмоции.
— Идите домой. Встретимся там.
— Но… — я отмахиваюсь от протеста Броуди и поворачиваюсь к Вэлли и людям моего отца.
— Мне нужно кое-где быть.
32
РеЙДЕН
Б
агровые пятна покрывают мою одежду и кожу, но это ничуть не уменьшает моей уверенности, когда я с размаху распахиваю дверь поместья моего отца. Кричащая отделка всего пространства только усиливает мое раздражение.
Я не хочу быть здесь. Я не должен чертовски быть здесь, но, вопреки здравому смыслу, я захотел убедиться, что держу Адрианну как можно дальше от этого запутанного бардака, который представляет собой происхождение вампиров.
Красное дерево покрывает полы, нижнюю половину стен и парадную лестницу, которую я обхожу в поисках кабинета моего отца. Он будет там. Это то место, где он всегда находится.
Узор в виде лилий на обоях переливается золотом под мерцающими желтыми лампочками, прикрепленными к стенам. Это место похоже на чертов мавзолей, а не на дом. Не знаю, почему я никогда по-настоящему не рассматривал это сравнение до сих пор. Но, похоже, каждое мое общение с Адрианной — это один шаг к истине, которая является моей жизнью. Она помогает мне снять розовые очки, которые прочно сидели на месте, и теперь я, к сожалению, вижу все таким, какое оно есть на самом деле.