Ночная школа

Доэрти Кристи

Изабелла кивнула.

— Да. Мы учились с ней в одном классе. И были ближайшими подругами.

Элли нахмурилась.

— Тогда почему я никогда вас не видела? И ничего не слышала о вашей школе?

— Это длинная история, Элли. Но сразу хочу тебе сказать, что твоя мать никогда со мной не ссорилась. Она, если так можно выразиться, рассорилась с Киммерией и ее руководством. — Изабелла придала лицу печальное выражение. — Думаю, тебе следует поговорить об этом с матерью. Она не хотела, чтобы я рассказывала тебе о ее жизни в этих стенах.

Так что я могу лишь сказать, что, окончив школу и получив образование, она ни разу сюда не приезжала и с бывшими учениками не общалась. Она ненавидела Киммерию и, мне кажется, именно по этой причине не рассказала тебе о ней.

Сделав глоток чая и поставив чашку на стол, Элли подтянула колени к груди и обхватила их руками.

— Но она, тем не менее, привезла меня сюда.

Изабелла кивнула.

— Почему же она отправила меня в школу, которую ненавидела? — осведомилась Элли, повысив голос.

— Она не могла с тобой справиться, — ответила Изабелла. И это ее вина, а не твоя. И она знала это. После того, как Кристофер… исчез, она стала сама не своя и считала, что не сможет быть для тебя хорошей матерью.

Неожиданно Элли захлестнула волна печали, и она опустила голову, изо всех сил стараясь сдержать подступающие к глазам слезы.

— Послав тебя сюда, Элли, она, возможно, совершила самый смелый в своей жизни поступок, — мягко произнесла Изабелла. — Она знала, что на старом месте тебя ждут одни только неприятности, и считала, что тебе необходимо сменить обстановку. Но чтобы отправить тебя в Киммерию, ей пришлось обратиться за содействием к людям, с которыми она когда-то вместе училась, а это было для нее очень непросто.

Элли плакала.

— Почему вы ничего мне об этом не сказали? Даже не намекнули? — спросила она приглушенным, прерывавшимся от всхлипов голосом.

Изабелла положила руку ей на плечо.

— Как я уже говорила, она просила меня ничего тебе не рассказывать и мне пришлось исполнить ее просьбу, поскольку ты — ее дочь, а не моя. Полагаю, она допустила ошибку, не сказав тебе правду, и она знает, что я думаю по этому поводу. Но как бы то ни было, я не могла нарушить данное ей слово. — Теперь в ее голосе тоже отзывались слезы. — Но мне не хотелось лгать тебе, и я прошу у тебя прощения, что столько времени держала тебя в неведении.

Элли с шумом втянула воздух.

— А что еще вы от меня скрываете?

— Только то, что не следует тебе знать ради твоего же блага, — осторожно сказала Изабелла. — Взрослые говорят подросткам ровно столько, сколько могут, чтобы не подвергать их опасности. Так что я продолжаю скрывать от тебя некоторые вещи, пока не настанет время и я решу, что ты готова их принять.

Снедавшая Элли печаль переплелась с гневом.

«Почему взрослые всегда считают себя лучше подготовленными к решению проблем? Только потому, что они старше? И почему они думают, что возраст дает им право лгать?»

Но Изабелла, как выяснилось, еще не закончила.

— И помни: многое

из того, о чем я тебе говорила, будет зависеть от решения твоих родителей. Не от меня. Тебе необходимо сначала расспросить их и дать им шанс быть с тобой честными. Но если они ничего тебе не скажут или ты решишь, что они сообщили тебе лишь часть правды, тогда обращайся ко мне. И я расскажу тебе все, что считаю необходимым.

— Как я могу спросить родителей о чем-либо? — повысила голос Элли. — Я специально не звоню им, потому что хочу понять, будут ли они сами звонить мне. Но от них до сих пор ни весточки! Я спрашиваю себя: нужны ли мне такие родители?

— Твоя мать не разговаривала с тобой, поскольку хотела дать тебе время все обдумать. — Теперь голос Изабеллы был полон печали. — Обдумать и решить, хочешь ты остаться в Киммерии или нет. И еще решить, сможешь ли ты простить их. Я нисколько не сомневаюсь, что она понимает, какое тяжелое воздействие все это оказало на тебя. Но она, обладая твердым характером, и будучи той, кто она есть, не может повиниться перед тобой и все тебе рассказать.

Изабелла понизила голос до шепота.

— А я могу.

Элли закрыла ладонями лицо, чтобы Изабелла не видела ее слез, но почувствовала, как руки директрисы легли ей на плечи.

Позже, когда она немного успокоилась, Изабелла протянула ей бумажный платочек и чашку с чаем. — Элли, ты должна понять, — сказала она, — тебе предстоит многое узнать о самой себе. У твоей семьи длинная и уникальная история. Твоя мать отвергла ее и решила ничего тебе об этом не рассказывать. Я не считаю это решение верным — но это ее жизнь. И еще: я очень надеюсь, что в конце концов ты простишь своих родителей. Они делали то, что, по их мнению, необходимо было сделать.

Когда Элли закончила свой рассказ, Рейчел откинулась на спинку стула.

— Вау! — воскликнула она. — Сколько всего ты узнала за какие-нибудь полтора часа! Твои предки — они поступили с тобой жестоко в любом случае, ну да ладно… сейчас меня куда больше интересует упоминание Изабеллы о твоей родословной.

— По-видимому, некая Люсинда имеет к этой родословной самое непосредственное отношение, — заметила Элли.

— Загадочная бабушка Элли… — протянула Рейчел. — Это ключ ко всему, я уверена в этом. Что ж ты не спросила Изабеллу, кто она такая?

— Нет. Я отвлеклась на разговоры о том, какие дерьмовые у меня родители.

— А я буквально схожу с ума от любопытства, — сказала Рейчел. — Кто же эта Люсинда? Хоть какие-то мысли есть?

— Не-а.

Рейчел с вызовом посмотрела на нее.

— Ты знаешь, что я сейчас скажу.

Элли вздохнула.

— Знаю. Скажешь, что твой отец…

— …знает все на свете, — закончила за нее фразу Рейчел. — Ты позволишь рассказать ему об этом деле?

— Картер не хочет. Тем более, рассказать такому влиятельному члену правления… — протянула Элли. — Он до сих пор злится на меня за то, что я выболтала все тебе.