Ночная стража
Шрифт:
— Э, сержант, мы… э… полагаем, пяти долларов, э, хватит?
— Не думаю, сэр, — отозвался Ваймс, следя за мокрой дорогой.
За этим последовало еще одно взволнованное перешептывание, и голос добавил:
— Э… у меня есть довольно-таки хорошее золотое кольцо.
— Рад этому, сэр. У каждого должно быть что-то хорошее. — Он похлопал карман, но серебряного портсигара не было, и охватившая его на мгновение злость пересилила отчаяние, а нахлынувшая тут же печаль была больше злости. Будущее было. Должно быть. Он помнил. Но оно существовало
— Э… я мог бы, пожалуй, включить…
— Если вы попытаетесь снова предложить мне взятку, сэр, — предупредил Ваймс, когда они свернули на Цепную улицу, — я лично вас взгрею.
— Может, есть какой-нибудь другой… — начала Рози Длань, когда показались огни штаба Цепной улицы.
— Мы не у дома двухпенсовых пышек, чтобы торговаться, [8]– отрезал Ваймс и услышал тяжелый вздох. — Хватит трепаться.
Он остановил Мэрилин, спрыгнул вниз и достал из-под сиденья планшет.
8
Аллюзия на книгу Ги де Мопассана «Пышка» о проститутке с таким прозвищем. (примеч. переводчика)
— Семеро, — сказал он стражнику, стоявшему у двери.
— И? — отозвался тот. — Открывай да выводи их.
— Конечно. — Ваймс листал бумаги. — Разумеется. — Он сунул ему планшет. — Только распишись.
Человек отпрянул в сторону, будто Ваймс протянул ему змею.
— Какие еще росписи? Давай их сюда и все!
— Распишись, — бесстрастно повторил Ваймс. — Таковы правила. Когда из одного места заключения людей переводят в другое, то подписывают бумаги. Моя работа без твоей подписи много не стоит.
— Твоя работа и плевка не стоит, — прорычал человек, выхватив планшет. Он рассеяно взглянул на лист, и Ваймс протянул ему карандаш.
— Если возникнут какие-нибудь сложности с буквами, дай знать, — кивнул он.
Негодуя, стражник нацарапал что-то на бумаге и сунул ее обратно Ваймсу.
— Теперь отк-крывай.
— Конечно, — ответил Ваймс, взглянув на лист. — Но мне бы хотелось видеть твои документы.
— Чего?
— Мне-то это ни к чему, сам понимаешь, но если я покажу своему капитану эту бумажку, а он спросит, Ва… Киль, с чего ты решил, что он действительно Генри Хомяк, ну, я буду несколько сбит с толку. Может, даже озадачен.
— Слушай, мы же не расписываемся за арестантов!
— Расписываемся, Генри, — покачал головой Ваймс. — Нет подписи — нет арестанта.
— И ты, значит, нас остановишь, а? — бросил Генри Хомяк, сделав несколько шагов вперед.
— Только дотронься до этой двери, — предупредил Ваймс, — и я…
— Отрубишь мне руку?
— … арестую тебя, — закончил Ваймс. — Для начала за сопротивление властям, а потом, в участке, придумаем что-нибудь еще.
— Арестуешь? Но я ведь такой же полисмен как и
— Опять неверно.
— Что… здесь запроблемы? — раздался голос.
В свете факела появилась маленькая щуплая фигурка. Генри Хомяк отступил на несколько шагов и принял почтительный вид.
— Офицер не собирается передавать нам нарушителей, сэр, — отчеканил он.
— А это — тот офицер? — осведомилась фигура, подходя к Ваймсу чрезвычайно странной поступью.
— Да, сэр.
Крошечные крысиные глазки бледного человека одарили Ваймса холодным недружелюбным взглядом.
— А, — проговорил он, открывая маленькую коробочку и беря из нее зеленую пастилку. — Вы, должнобыть, Киль? Я… слышал о вас. — Голос человека был таким же неуверенным как и его походка. Паузы ставились не в тех местах.
— Вы быстро узнаете обо всем, сэр.
— Вообще-то принято отдавать честь, сержант.
— Я не вижу причин для этого, — ответил Ваймс.
— Всеверно, всеверно. Вы здесь новенький. Но, видите ли, мыОсобые… порой носимпростую… одежду.
Вроде резиновых фартуков, если я правильно помню, подумал Ваймс. А вслух произнес:
— Да, сэр. — Это отличная фраза. Она может означать все, что угодно, или ничего вообще. Это было лишь препинанием, тем, что человек говорит до того, как сказать что-то еще.
— Я капитан Каченс, — представился человек. — Найдувас Каченс. Если вам кажется, что мое имя забавно, то прошуухмыльнитесь… и закончим на этом. Теперь можете отдать честь.
Ваймс приставил руку к фуражке. Уголки рта Каченса едва заметно дрогнули.
— Хорошо. Вы в первый раз на фургоне?
— Сэр.
— И вы так рано сегодня. С семью пассажирами. Давайтепосмотрим… на них? — он бросил взгляд сквозь решетку. — А. Да. Приветствую, мисс Длань. И вашу напарницу…
— Я крючком вяжу!
— … и, похоже, гуляки с праздника. Ну что ж. — Каченс отступил назад. — Что за маленькие безобразники, ваши патрульные. Они и впрямь прочесали улицы. Им нравятся… такиешутки, сержант. — Каченс взялся за дверную ручку фургона, и тут же раздался слабый звук, в тишине подобный раскату грома, когда меч медленно задвигался в ножнах.
Каченс застыл на мгновение, а потом осторожно бросил пастилку в рот.
— Ага, я полагаю, что все эти уловки… можнооставить, а, сержант? Мы ведь не хотим делать посмешище… иззакона. Забирайте их, забирайте.
— Да, сэр.
— Однуминуту, сержант. Позвольте мне… это мое маленькое хобби.
— Сэр?
Из кармана длинного плаща Каченс достал пару довольно больших стальных штангенциркулей. Ваймс вздрогнул, когда капитан принялся измерять его голову, нос и длину бровей. Металлическая линейка коснулась его уха.
Каченс что-то бормотал себе под нос, затем со щелчком захлопнул штангенциркули и сунул обратно в карман.
— Должен васпоздравить, сержант, — произнес он, — с преодолением ваших природных недостатков. Вы знаете, что у вас глаз серийного убийцы? Я никогда неошибаюсь в таких вещах.