Ночное небо
Шрифт:
— Меня учили на женщин не нападать, — пробухтел уязвленный моим хохотом вампир.
— Нет, — отсмеявшись, я поправила съехавший пояс, — тебя правильно учили. Только я вампирша. Старая. Еще десяток ночей назад ты готов был меня убить, потому что этого хотела Консолия. А теперь? Ты не трусишь, дорогой мой?
— Да, — воскликнул Эгун. — И оправдываться не буду! — поняв, что ляпнул не то, он исправился. — В смысле, нет! То есть, я не трус, и да, соглашался с Консолией…
— Ой-ой, — я подошла к растерявшемуся парню. — Успокойся. Хорошо.
Эгун смущенно вздохнул. Алые глаза он опустил, явно избегая пересекаться со мной взглядами.
— Что с тобой делать? — я уселась на небольшую кочку в метре от вампира. — Ты не мой птенец, я не обязана тебя чему-либо учить.
— Тогда зачем ты меня оставила, не убила, как остальных? — зло бросил Эгун, сжав кулаки. Он одинокой фигурой возвышался по центру грязного пустыря. Будь на небе луна, вампир стал бы отличной мишенью.
— Сядь, — велела я. — ты слишком заметен!
— А разве дерущаяся парочка вампиров не была бы заметнее? — ядовито выплюнул Эгун.
— В этом квартале обращают внимание именно на одиноко стоящих людей. Разбираться, кто ты там на самом деле, никто не станет.
Эгун сделал несколько шагов по сухой растрескавшейся земле. Опустился, подтянув к себе ноги.
— Новолунье. Темно, — неуверенно пробормотал он, зачем-то постучав по земле пяткой.
— Оглядись, — посоветовала я. — Ты-то видишь. Почему другие вампиры не могут?
Ветер крепчал. Нередко он зачерпывал в свои воздушные ладони пригоршню песка и разбрасывал его по пустырю. Вдали прошли трое мужчин, кутаясь в плащи по самые подбородки. Ветер их не обидел, сполна насыпав пыли в глаза. Только какая-то мелкая летучая мышь довольно скользила на тугих воздушных потоках. Я даже подумала, не Ноан ли. Но, мышь оказалась обыкновенной ночной тварью, по размерам уступающей моему братцу как минимум вдвое.
— Будь моя воля, — вдоволь насмотревшись на темно-медный затылок Эгуна, сказала я — ты бы никогда не стал вампиром. Продолжал бы сейчас пасти своих овец. Или еще кого.
Вампиреныш повернул ко мне голову.
— Ты не ответила, — он выдохнул, — почему оставила меня. Не убила.
— Младенец! Желторотый птенец! — я встала, потянулась до хруста в каждой косточке. — Тебе голову забили всякой чушью. Сам ты ничего еще не соображаешь. Но причина в том, что я заметила в тебе нечто такое, чего у молодняка сейчас и в полнолунье не отыщешь.
— Да? — Эгун заинтригованно распахнул глаза. — И что это?
Подойдя к нему, я засмеялась. Протянула руку.
— Вставай, любопытный!
Я думала, Эгун снова насупится и демонстративно проигнорирует меня. Нет. Он оперся о мою руку. Встал. Я тоже решила пойти навстречу, ответив.
— Это честность. Она есть в тебе. Это качество я ценю почти так же, как честь. Но, второй, увы, у тебя пока не наблюдаю. — Видя, что Эгун вот-вот обидется, я добавила. — Честь воспитывается на честности. Если ты не сдашься, то лет через триста-пятьсот я, возможно, начну тебя уважать.
До
Я предпочла зайти в «Жирного краба» через боковой вход. Его дверь не издавала такие жуткие звуки, как главная. Ушам приятнее. Внутри из посетителей остались трое покряхтывающих вояк. Они не обращали ни на кого внимания и были увлечены своим спором.
Жадан отыскался на кухне. Он за обе щеки уплетал золотобокие пирожки, прихлебывая горячее молоко. Меня он заметил не сразу. В отличие от Яруна.
— Как поохотилась? — осведомился он, даже не думая вставать с ящика, заменявшего на кухне один из стульев.
— Скучно, — я прислонилась плечом к покрытой пятнами стене. — Дичь оказалась слишком галантной и не стала сопротивляться, потому что я женщина.
Эгун, следовавший за мной, отчего-то закашлялся.
— Жадан, как твой ужин? — буднично осведомилась я.
— Вкусный. Давно так не ел! — мальчишка смахнул со щек прилипшие крошки и вытер молочные усы.
— Славно, — я улыбнулась, переводя взгляд на держателя таверны. — Сколько с меня за ужин?
Опережая старика, Жадан резко развернулся ко мне, хмуро сдвинул брови.
— Я сам могу расплатиться, — сообщил он.
— Да-а? — я сощурилась, ожидая услышать очередную юношескую глупость. — И как же?
— Денег у меня нет, — спокойно ответил Жадан. — Но я работы не боюсь. И могу, к примеру, вымыть посуду.
— Он на мытье посуды наел? — спросила я раскачивающегося на ящике Яруна. Дождавшись утвердительного кивка, хлопнула сунжэ по спине. — Тогда вперед. Мой.
Беспрекословно мальчишка встал и направился к большой деревянной бадье, доверху набитой грязными тарелками и кружками. Повыше закатив рукава, он бесстрашно принялся за работу. Почему бесстрашно? Потому что такую гору посуды он осилит нескоро.
— Пригляди за ним. А еще лучше, помоги, — я обернулась к Эгуну. Тот как будто застрял в дверном проеме, и моя фраза застала его врасплох.
— Мыть посуду? — он аж скривился.
— Ты ж бывший пастух, так? Не княжеских кровей? — я самую малость прищурилась. Эгун опустил голову и поплелся к Жадану. Понимал, что произойдет, если я разозлюсь из-за такого пустяка.
Как только оба они приступили к работе, я позвала Яруна к выходу. Общий зал таверны опустел. Мальчишки погрузились в работу на кухне. Можно было говорить относительно спокойно.
— Прости, что не выслушала тебя раньше, Ярун. — я уселась прямо на стол, искренне понадеявшись на его чистоту. — Теперь я готова. Рассказывай.