Ночной дозор (сборник)
Шрифт:
— Думаете, я попался?
— Нет, но полагаю, вы чем-то очень огорчены, — ответила Сабрина, выдержав его пристальный взгляд. — Я слышала, вы говорили по телефону о бомбе.
— Ну что? — Калвиери посмотрел на Убрино.
— Они пытаются разыскать синьора Беттинга. — Убрино прикрыл трубку рукой, чтобы не было слышно, о чем он говорит.
— С кем ты разговариваешь?
— С Ларуссо, одним из командиров «бригады» в Риме.
— Я его хорошо знаю! Спроси, нет ли у него телефона штаба ЕЛА в Афинах. Это все, что мне надо узнать. —
Она покачала головой.
— Это сокращенное название организации «Народная революционная борьба». Фундаменталисты-радикалы, вот они кто. — Калвиери достал из кармана передатчик и, повертев его, продолжил: — Я несколько месяцев планировал операцию, а теперь появилась ЕЛА и угрожает все испортить: явятся специалисты и обыщут все здание...
— Но может быть, это мистификация...
— Нет, я уверен — бомбу подложили, и вы скоро убедитесь в этом...
— Я узнал номер, — прервал своего шефа Убрино.
— Позвони и попроси Андреаса Козанакиса, руководителя ЕЛА. — Калвиери обернулся к Сабрине: — Вы же прекрасно сами знаете, если звонок анонимный, это, как правило, мистификация. Но если организация называет свое имя, тогда угроза действительно существует, а организация хочет привлечь к себе внимание. И если люди не готовы выполнять свои угрозы, их никто не будет воспринимать всерьез.
— Я всего этого не знала, — презрительно заметила Сабрина. — Такое может знать только террорист...
Когда Убрино соединился с абонентом, он передал Калвиери трубку. На проводе был Андреас Козанакис. Калвиери представился и услышал в ответ:
— Это большая честь для нас...
— Идите вы к черту! — оборвал его Калвиери. — Скажите-ка лучше, что это за игры с бомбами?
В трубке молчали.
— Отвечайте! — заорал Калвиери.
— Я не имею возможности обсуждать с вами этот вопрос, — проговорил, наконец, Козанакис.
— Как поживает ваша дочь? — уже спокойно поинтересовался Калвиери.
— Что? — удивленно переспросил Козанакис. Чувствовалось, что вопрос застал его врасплох.
— Сколько ей сейчас лет? Семнадцать? Алексис, кажется, учится на первом курсе в Римском университете, правильно? Я знаю, что Лино Дзокки обещал вам ее оберегать. Жаль, что он сейчас в тюрьме. Я бы ужасно не хотел, чтобы с ней что-нибудь приключилось. У нее впереди целая жизнь...
— Оставьте Алексис в покое, — взволновался Козанакис. — При чем тут моя девочка?
— Тогда расскажите мне о взрывном устройстве.
Козанакис тяжело вздохнул, помолчал немного и наконец ответил:
— Это «семтекс», вес — двадцать фунтов.
— Где установлено взрывное устройство?
— Я не знаю. Этим занимался один из моих помощников.
Калвиери взглянул на часы:
— До взрыва двенадцать минут. Немедленно все узнайте. Если не сообщите мне о бомбе до двух сорока пяти, я немедленно звоню в Рим и поручу парочке моих людей навестить
— Нет! — закричал Козанакис.
— Я знаю, вы этого не допустите, Андреас. — Калвиери сообщил ему номер коммутатора и положил трубку.
— Я не думала, что вы так низко можете пасть! — не выдержала Сабрина.
— А я не думал, что вы так хорошо понимаете по-гречески, — фыркнул Калвиери, — я все больше и больше вами восхищаюсь.
— Не могу ответить комплиментом на комплимент. Вы готовы отдать приказ изнасиловать девчонку — это чудовищно, Калвиери!
— А что бы ЮНАКО сделало в аналогичной ситуации? И почему вы решили, что я отдам приказ ее изнасиловать?
— Я вас прекрасно поняла. Не разыгрывайте из себя оскорбленную невинность.
— Он позвонит до двух сорока пяти, — успокоил Калвиери девушку.
— А если нет? — с вызовом спросила Сабрина.
— Непременно позвонит, не горячитесь. Скажите-ка лучше, что там показывают по телевизору?
— Выступает премьер-министр Дании — говорит об общеевропейской солидарности в 1992 году, — вместо девушки ответил Убрино.
— Беллини не выступал?
Убрино покачал головой:
— Нет. Итальянское правительство по-прежнему представляет секретарь по иностранным делам.
— Хорошо, — сказал Калвиери и, посмотрев несколько минут на экран, достал из кармана пачку сигарет. Пачка оказалась пустой. Он скомкал ее и обратился к Убрино: — Есть закурить?
— Выкурил последнюю двадцать минут назад, — ответил тот извиняющимся тоном.
— Это плохо. Нам, возможно, придется сидеть здесь целую ночь, а у нас уже нет сигарет. — Калвиери подошел к столу и стал шарить в ящиках. Там было все что угодно: ручки, карандаши, даже ментоловые таблетки, но не сигареты.
— А вы что хотели? — улыбнулась Сабрина. — Это же комната для совещаний, а не табачный киоск!
Калвиери со злостью задвинул нижний ящик, посмотрел на часы и сказал:
— У него есть еще шесть минут. Он обязательно позвонит. А как бы вы поступили на его месте? Или вы по-прежнему полагаете, что я не только не найду в себе силы нажать на кнопку, но и оставлю в покое девчонку?
— Убеждена, вы тоже хотите, чтобы вас воспринимали всерьез... Так что все может быть. И все-таки до конца я не могу поверить, что вы нажмете кнопку даже в крайнем случае. Слишком много вы, в таком случае, потеряете.
— Если я окажусь в ситуации, когда буду вынужден нажать на кнопку, это будет значить, что мне уже нечего терять. И давайте прекратим этот разговор. Все будет хорошо: Беллини подаст в отставку, деньги будут выплачены, а пробирку с вирусом я возвращу властям целой и невредимой.
— Будем надеяться, что ЕЛА знакома с данным сценарием, — саркастически заметила Сабрина и опять посмотрела на часы. — Осталось три минуты. Вы все еще уверены, что он позвонит?
— Конечно, — равнодушно произнес Калвиери.