Ночной дозор
Шрифт:
Хендрикье. Ну так пойди скорее к нему и поговори с ним.
Рембрандт. Если не возражаешь, я, прежде всего, допью вино. (Наливает себе еще бокал.) А ты пошли служанку за Клементом. И перестань дрожать, господи, неужели ты, в самом деле, думаешь, что у нас отберут наш дом? Иди, иди.
Хендрикье уходит. Гаснет свет.
Картина тринадцатая
Полумрак. Рембрандт не совсем понимает, что происходит, и возникающие перед ним лица, проходят как в тумане.
Появляется агент Клемент де Йонге.
Рембрандт. А, Клемент, проходите.
Агент.
Рембрандт. Дело в том, что я встал перед небольшой денежной проблемой. Тейс, человек, у которого я купил дом....
Агент. Да, да, я знаю. Видит Бог, я с радостью помог бы вам, но дела в последнее время идут так плохо, что у меня нет ни одного свободного флорина.
Рембрандт (похжопывая агента по плечу). Поверьте, мысль отдалживать у вас денег, даже не приходила ко мне в голову. Я лишь хотел поручить вам для продажи небольшую часть моего собрания. Не думаю, что Тейс потребует всю сумму сразу - он, вероятно, удовлетворится тремя тысячами флоринов, а уменя отложено около двух.
Агент. Боюсь, что вы заблуждаетесь. Как мне говорили, Тейс сам попал в безвыходное положение. Бедняге потребуется сейчас все, что он в силах собрать: англичане потопили два его корабля. Кроме того - дочь его помолвлена, поэтому к концу года он должен будет выложить приданое.
Рембрандт. Ну что ж, значит, мне придется передать вам для продажи довольно много вещей.
Агент. Что? Продавать вашего Порселлиса, ваших Карраччи и антиков при нынешнем спросе? Простите, это, конечно, не мое дело, но продажа кажется мне неразумным поступком. Ваше собрание уйдет за гроши и вы не наберете денег.
Рембрандт. Есть спрос или нет, а продавать мне придется.
Агент. Почему? Простите за нескромность, но я спрашиваю только потому, что хочу помочь вам разобраться в деле. Разве у вас не лежит в банке значительная сумма? Я имею в виду деньги покойной госпожи ван Рейн?
Рембрандт. Да. Я был назанчен душеприказчиком..
Агент (вздыхая с облегчением). В таком случае - выньте их. Выньте их немедленно и уплатите по закладной!
Рембрандт. Но поступив так, я ограблю Титуса..
Агент. А кому принадлежит ваше собрание, как не Титусу? Он наследует не только матери - упокой, Господи, душу ее!
– но и вам. Пустив на ветер его наследство, вы окажете ему плохую услугу. Лет через десять он не поблагодарит вас за то, что Рубенса, который стоит восемьсот флоринов, вы продали за триста - это самое большее, что я выручу за него сейчас. Так страшно упали цены!
Рембрандт. Быть может, лучше продать несколько Сегерсов или Брауверов?
Агент. Сегерсов или Брауверов? Боже упаси! Только не их! Даже если бы у людей водились сейчас деньги, чего нет и в помине, эти вещи простояли бы в лавке долгие месяцы и, в конце концов, пошли бы за бесценок. Они не в моде! Их изумительная мощь и шероховатость считаются теперь пороком все требуют теперь заглаженной поверхности. Нет, на вашем месте, я не продал бы ничего - ни одного наброска, ни одного офорта.
Рембрандт (вскрикнув). Да разве я доживу до него?!
Агент. Мы доживем до него, учитель! Мы обязательно доживем до него, но сейчас речь не об этом. Сейчас самое главное - расплатиться с Тейсом, и первым делом - нужно идти в банк.
Рембрандт. Хорошо. Раз вы считате, что надо, я пойду в банк.
Агент исчезает и появляется лицо банковского служащего.
Клерк. А, господин ван Рейн! К сожалению, сегодня ничем не могу вам помочь. Вам придется пройти к господину Схипперсу - он просил направить вас к нему, как только вы появитесь.
Рембрандт (бормоча). Кто такой господин Схипперс, и зачем идти к нему?
Из груды гроссбухов вырастает гладкое, невыразительное лицо - господин Схипперс.
Схипперс. Здравствуйте, господин ван Рейн!
Рембрандт (как бы не в себе). Мне сказали, будто вы хотите меня видеть?
Схипперс. Я полагаю, вы пришли сегодня для того, чтобы снять со счета известную сумму?
Рембрандт. Известную? Хм, да, я намерен взять из банка десять тысяч флоринов.
Схипперс. Увы, к сожалению, я вынужден сообщить вм, что вы лишены возможности сделать это.
Рембрандт. Лишен? Что вы хотите этим сказать? У меня на счету гораздо больше.
Схипперс. Дело не в в этом. У вас, господин ван Рейн - чтобы быть точным - пятнадцать тысяч четыреста семьдесят два флорина. Но беда в том... беда в том, что вы ничего не можете снять со счета.
Рембрандт. Не могу? Вы шутите, господин, не знаю, как вас там...
Схипперс. ...Схипперс. Я не шучу. На прошлой неделе мы получили соответствующий приказ из сиротского суда. Минутку... Вот он. (Протягивает Рембрандту пергамент.)
Рембрандт (с отвращением). Что это?
Схипперс. Неужели вы ничего не знали?
Рембрандт. Что я должен знать?
Схипперс (берет обратно пергамент, читает). Сиротский суд предписывает прекратить выплату денег, завещанных покойной Саскией ван Эйленбюрх сыну Титусу, за исключением сумм, необходимых на воспитание и образование последнего.
Рембрандт. Но зачем издавать такой унизительный приказ, будто я могу транжирить деньги мальчика?
Схипперс. Родственники вашей покойной жены подали жалобу в провинциальный суд Фрисландии. Все дальнейшие выплаты должны производиться только с их одобрения.
Рембрандт. Но это же нелепость! Это продиктовано только злобой. Кто дал им право?
Схипперс. Такие вещи делаются. Во всяком случае, они сумели это сделать, и Амстердамский суд удовлетворил их просьбу... (заглядывает в пергамент, читает) ..."ввиду того, что нынешний душеприказчик ведет себя неблагоразумно и не заслуживает доверия, как распорядитель вышеназванными ценностями, каковые он способен окнчательно растратить до совершеннолетия законного наследника".
Рембрандт. Это ложь!