Ночной гость
Шрифт:
— Ты спрашиваешь так, как будто у меня есть выбор, — ответила она, ругая себя за минутную слабость. Да, она отослала полицейских и сейчас, по сути, уже является его сообщником, как бы ей ни хотелось признаваться в этом. Ее взгляд скользнул по усталому лицу незваного гостя, отметив глубоко запавшие глаза и небритые щеки, и что-то в ней смягчилось. Конечно, она и не собиралась до конца верить Геннону. — Тебе не мешает выпить, — сказала она. — И чего-нибудь покрепче.
Джон провел рукой по лицу, словно стряхивая
— Ты права. День сегодня был чертовски трудный. Спасибо.
— И этот день для тебя еще не закончился.
Дора пошла к двери, а Джон остался стоять: высокая, темная, сгорбленная фигура. Он наклонился над девочкой, словно извиняясь за все, что ей пришлось вынести. Сцена была чрезвычайно трогательной, и Дора уже больше не сомневалась, что Геннон искренне любит малышку.
— Нам лучше пойти вниз. Так мы не побеспокоим Софи, — предложила она. — А потом ты расскажешь мне, что же происходит на самом деле.
Джон Геннон смотрел, как прекрасная женщина с распущенными волосами щедрой рукой наливает в стакан бренди. Какая же она очаровательная… Когда Дора ворвалась в кухню с Софи на руках, у него на мгновение замерло сердце. И не только потому, что она застала его врасплох. Он почувствовал невольное восхищение перед этой красотой. Кровь заиграла в нем, и он не на шутку разозлился. У него и так куча проблем, чтобы еще волноваться из-за этой женщины! Сейчас ему нужны все силы и все внимание, чтобы справиться с самым важным делом в его жизни.
Геннон был зол и на Ричарда. Как он мог взять в жены Дору, которой едва ли за двадцать? Неужели она всего лишь барашек на заклание — очередная жертва старого волка Ричарда? Не может быть, чтобы человек, которого он любил и уважал, превратился в старого греховодника.
Тут Джон едва сдержался, чтобы не рассмеяться вслух над собственным, с виду таким праведным гневом. Нет, он не злился на Ричарда, это была всего лишь обычная ревность. Его тело жаждало получить эту женщину. И сейчас они находились в идеальной обстановке: ночью одни в доме, далеко от всего и всех… А как же его совесть?
Да и времени на романтику и безделье у него не было. Может быть, и сил, хотя, конечно, жаль. Эту женщину мало было назвать красивой. В ней были шарм, очарование и мужество.
Столкнувшись лицом к лицу с грабителем, любая другая забилась бы в истерике. Она всего лишь разозлилась на него, и даже не за то, что он влез в дом, а за то, что Софи оказалась на улице в дождливую ночь.
Ему сейчас нужно не добиваться этой женщины, а убеждать, что они с Софи нуждаются в ее защите и помощи. Не то чтобы он собирался использовать ее, просто Дора могла бы отчасти решить его проблемы, ссудив деньгами. Как бы там ни было, но она и так уже приняла деятельное участие в их судьбе. Занятый этими мыслями, Джон подошел к телефону и опустился на колени, чтобы осмотреть
— Так что там с отверткой? — спросил он, поворачиваясь к Доре.
Ее потемневшие глаза вспыхнули. Не говоря ни слова, Дора прошла по ковру к Джону. Ее голые ноги мягко и неслышно ступали по высокому ворсу.
— Это бренди, — сказала она, протягивая ему стакан.
— Этой порции достаточно, чтобы я пролежал здесь неделю в бессознательном состоянии, — прокомментировал он, неожиданно понимая, что ему следует сконцентрировать внимание на переливающейся янтарной жидкости в стакане, а не на ее ногах.
— Тогда не пей. Должна признаться, что мне меньше всего хочется, чтобы ты провалялся здесь целую неделю. — Она мельком взглянула на розетку. — Тебе обязательно делать это? Я ведь не собираюсь в ближайшее время звонить в полицию, которую сама же отослала.
— Да. Но я уверен, что захочешь позвонить кому-то еще. Я уже обещал, что подсоединю все, когда буду уходить, а ведь мне намного проще просто выдрать провод.
Решив, что телефон ей еще понадобится, Дора сдалась:
— Отвертка на кухне.
— Тогда я советую тебе принести ее… — И побыстрее!.. Переломанные ребра опять напомнили о себе. Долго он не продержится.
Через минуту она вернулась с небольшой отверткой, направилась к камину и присела перед ним. По плечам женщины рассыпались волосы, отливающие золотом и медом в свете высокой лампы.
Пока Джон рассматривал Дору, она потянулась за кочергой и уже почти успела вынуть ее, когда пальцы Джона внезапно сомкнулись у нее на запястье. Испуганная, она быстро повернулась, глядя расширившимися от ужаса глазами.
— Я только… хотела… разжечь огонь… — пролепетала она.
— Правда?
На мгновение их взгляды скрестились. Ее глаза напоминали ему сейчас штормовое небо. Такое же серое и неприветливое, как над полями, по которым он брел с маленькой Софи на руках.
— А что же еще? Если я уложу тебя этой кочергой, вряд ли наше положение улучшится, не так ли? — с гневом произнесла она.
— Да, но это даст тебе время позвать на помощь.
— Правильно, — сказала она, с иронией глядя на разобранную телефонную розетку. — И как я должна буду это сделать? С помощью телепатии?
— Нет. Ты можешь сесть в машину и уехать.
Ее рука была очень тонкой. Хрупкие косточки, казалось, сейчас сломаются под его сильными пальцами. Она будила в нем острое, безумное желание. Прошло уже много времени с тех пор, как он был так близко от женщины, вдобавок почти раздетой и такой прекрасной.
Джону захотелось прижаться губами к ее нежной коже, ощутить биение пульса. Провести ее ладонью по своей щеке, чтобы заглушить неожиданно сильную боль страстного желания. Настоящее безумие. Даже если бы Дора и не была женой Ричарда Мариотта.