Ночной крик
Шрифт:
– Ну, вряд ли ты полагала, что старуха затеяла с тобой игру в прятки.
Катя подняла на Вику изумленные глаза:
– Что ты имеешь в виду? – спросила она дрожащим голосом.
– То, что ты искала в доме не Гаевскую, а ее труп, не так ли? Ты ведь решила, что кто-то из троих прикончил старушку перед отъездом.
Катя какое-то время молчала, беззвучно шевеля губами, потом выдохнула:
– Как ты догадалась? Я и в самом деле боялась этого.
– И напрасно.
Катя нервно сглотнула, вытаращив на Вику глаза. Она явно ждала, когда подруга
– Вика, ты о чем? – не выдержала напряжения Катя.
Ответ Вики удивил в первую очередь ее саму. Она вдруг поймала ту мысль, что вертелась в ее голове с тех самых пор, как она прочла дневник. Мысль окончательно оформилась и теперь предстала перед ней со всей беспощадной ясностью.
– Думаю, что никто не убивал Гаевскую ни вчера, ни позавчера, ни сегодня.
– Слава богу…
– Погоди радоваться. Я думаю, что никакой ремиссии не было. Гаевская умерла три года назад, в какой-то Кленовой Горе – знать бы еще, что это такое, – а в деревню вместо нее вернулась самозванка. Ты понимаешь? Гаевской давно нет в живых!
Глава 19
– Бред какой-то, – выдохнула Катя после продолжительной паузы. – Ты соображаешь, что говоришь? Или у тебя есть факты?
– Фактов у меня нет, – призналась Вика. – Я вообще только что это поняла, хотя догадываться начала уже давно, как только увидела дневник.
– Какой дневник? О чем ты? Вика, ты меня пугаешь! – едва не плача, воскликнула девушка.
– Да я и сама напугана, – вздохнула та. – Одно дело, когда подозреваешь немощную старушку, и совсем другое – здоровую женщину, хитрую, умную и безжалостную. Убийцу, если уж быть честной. Особенно неприятно знать, что она сейчас находится где-то рядом, возможно, следит за каждым твоим шагом, поджидая удобный момент, чтобы разделаться.
Катя невольно завертела головой и съежилась на своем стуле.
– Ты что это – серьезно? – спросила она почему-то шепотом.
– Более чем. Смотри!
Вика поднялась с сундука, на котором сидела, откинула крышку, достала дневник и протянула его Кате. Та машинально взяла его в руки и тут же брезгливо взглянула на испачканные пальцы:
– Фу, грязный-то какой, – сморщилась она.
– Это не грязь, а сажа.
– И правда. Его что, пытались сжечь? И что это вообще за тетрадка?
– Это главная улика против мошенницы, – покачала головой Вика. – Настолько важная, что именно из-за этой тетради меня пытались отравить. Тетрадку хотели похитить, но взяли не ту по ошибке. Настоящая, как ты видела, лежала в сундуке, а на виду – безобидная тетрадка со стихами, такая же толстая и потрепанная.
Катя, завороженно слушая Вику, теребила в руках тетрадь. Не удержавшись, она открыла ее с конца, опустив глаза на исписанную мелким почерком последнюю страницу и воскликнула:
– С ума сойти! Это действительно дневник! Ты нашла что-нибудь важное?
– Более чем, – усмехнулась девушка. – Для многих эта тетрадь –
При этих словах лицо Кати как-то странно сморщилось, как будто она собиралась заплакать.
– Эй, подруга, что это с тобой? – забеспокоилась Вика.
– Прости меня, – всхлипнула Катя, – пожалуйста, прости!
– Да ты чего? В чем дело-то?!
– Это я, я во всем виновата! Я не сказала тебе правду! Мне было так стыдно, так стыдно…
Катя захлюпала носом, судорожно шаря руками по своей застиранной юбке в поисках носового платка. Платок отыскался и она громко высморкалась в скомканный клочок материи.
– Так дело не пойдет. О чем ты толкуешь, Катерина?
– Мне было стыдно признаться, что я подслушивала. И еще я боялась, что Гаевская…– она словно споткнулась на этом имени, – обо всем узнает. Она бы меня выгнала, это точно. Я бы осталась без работы. В конце концов, я думала, что меня это не касается.
– Тьфу ты, пропасть! – рассердилась Вика. – Да перестань ты мямлить, ради бога. Говори толком. Какое мне дело до того, что ты подслушивала? Я же не полиция нравов в самом деле!
– Ой, только не надо полиции!
– Опять двадцать пять. Какая полиция? Ты же в России, а у нас – менты, а ментам никогда ни до чего нет дела, особенно до женского любопытства.
– Дело не в любопытстве, – со вздохом возразила Катя. – Я бы никогда… ни за что…
– Только не начинай снова!
– Ладно. Понимаешь, я очень удивилась, что Гаевская вдруг пригласила в дом всех этих… За три года она даже соседку дальше порога пускать не позволяла, а тут… Столько гостей и один другого круче. С чего бы это? – подумала я. И забеспокоилась, как бы чего не вышло. У Ирины Анатольевны такое лицо хитрое было, я поняла, что она что-то задумала. Так оно и вышло. Когда они в зале большом устроили совещание…
– Позавчера? – перебила ее Вика.
– Нет. Это было в тот день, когда Софья в пруду утопилась.
– Ладно, продолжай.
– Так вот, я не пошла домой, как собиралась, а стала слушать под дверью. И… Не знаю, как ты догадалась, но Гаевская действительно сказала им, что собирается писать мемуары, даже говорила что-то о договоре с издательством. А потом она предложила им спонсировать выход этой книги. Она говорила, что книгу ожидает оглушительный успех, потому что еще живы люди, которые сыграли в ее жизни значительную роль.
При этих словах Вика не удержалась от усмешки. Она уже поняла замысел ловкой мошенницы, но продолжала внимательно слушать Катин рассказ.
– Я так поняла, она заранее разослала им краткое содержание будущей книги. Не знаю, чего она им там понаписала, но они прилетели, как осой в зад ужаленные, все до единого. Она так и сказала: стопроцентная явка. Мне казалось странным, что эти люди после стольких лет захотят выступить ее спонсорами, но…
– Но они безропотно согласились! – закончила за нее Вика с громким смехом.