Ночной крик

Синявская Лана

– М-да, плохо дело. Все что у меня есть – это дневник, но этого недостаточно.

– А чем тебе поможет дневник? – Катя с опаской покосилась на обугленную тетрадь.

– Запись обрывается три года назад, понимаешь? Гаевская вела его постоянно, пусть с перерывами, но все же вела. Даже когда узнала, что стоит одной ногой в могиле, она продолжала делать какие-то записи. И вдруг – ни слова за три года. Разве не странно? Она даже не стала писать о своем выздоровлении, а это событие так событие, как считаешь?

– Но ведь тут что-то сгорело.

Вдруг на сгоревших страницах были недостающие записи?

– Не-а. Не было там ничего. Если посмотришь повнимательнее, то поймешь, что там – только пустые страницы. Ну, может быть, две-три и сгорели, но, согласись, для трех лет жизни этого недостаточно.

– Да, пожалуй, – Катя кивнула.

Внезапно лицо ее просветлело:

– Слушай! Я знаю, кто может нам помочь опознать Гаевскую – баба Луша!

Невооруженным глазом было видно, как Катерина гордится собой, но увы – Вике это имя ничего не говорило. Заметив растерянность в ее глазах, Катя нетерпеливо поморщилась:

– Ну, господи, это же бывшая сиделка Гаевской. Кстати, родная сестра хозяйки твоего домика. Тоже бывшей…

– Бабы Маруси?

– Точно.

– Ну, баба Маруся нам точно не поможет, а вот ее сестра… Да это просто находка! Долго она проработала у Гаевской?

– Я слышала, что почти с того самого времени, как Ирина Анатольевна поселилась в Константиновке. Баба Луша не из этих мест, поэтому я ее мало знаю. Она с Дальнего хутора, это за лесом, позади коттеджного поселка.

– А куда ж она подевалась? Ты застала ее по возвращении?

– Ничего об этом не знаю. Баба Луша тоже была со странностями. Она жила в доме Гаевской – ей трудно было ходить к себе на хутор. Из дома тоже показывалась редко. Может, я ее и видела, не помню. Наверняка видела – все ж таки соседи. Гаевская пригласила меня где-то через месяц после того, как я вернулась в Константиновку. Куда подевалась баба Луша? А черт ее знает. Она была тетка с характером, Гаевская – тоже не подарок. Может, не поладили, кто их разберет. Но в деревне об этом вроде не болтали, хотя я к сплетням не прислушиваюсь – своих забот хватает.

Катя говорила быстро, Вика с трудом улучила момент, чтобы вставить слово:

– Нам нужно навестить эту бывшую сиделку. Если она видела хозяйку и до и после ремиссии, то наверняка заметила, если произошли изменения. Почему никому не сказала? Это отдельный вопрос. Может, лже-Гаевская ей хорошо заплатила. Деньги у нее были, должны были остаться от продажи дома. То есть продавала его настоящая Гаевская, но ее преемница могла воспользоваться тем, что осталось. Итак, нужно поговорить с бабой Лушей.

– О чем разговор. Только поздно уже. Может, завтра?

– Ну, уж нет! Чем быстрее, тем лучше. Слишком часто в последнее время со мной что-то случается – не хочу рисковать.

– Вика, пожалуйста! Ты делаешь из мухи слона.

– Ничего себе муха! Кому-то не терпится отправить меня вслед за настоящей Гаевской. Мне не кажется, что это такая уж ерунда. Отравитель

наверняка уже знает, что ошибся с дневником. Где гарантия, что он не попытается вернуться сегодня ночью? До сих пор мне везло, но так не может продолжаться вечно.

– Пожалуй, ты права. Ну что же, я покажу тебе дорогу. Только, чур, разговаривать будешь сама – я в этом ничего не понимаю.

– Договорились.

В этот момент Вике казалось, что она вплотную подошла к разгадке и ее буквально распирало от нетерпения.

Глава 20

Прежде чем двинуться в путь, девушка завернула дневник в пакет и запихнула его в большую холщовую сумку, которую повесила себе на плечо.

– Так будет надежнее, – пояснила она Кате. – Похоже, мой незваный гость, или гостья, открывает эти замки, как свои собственные.

Над деревней начинали сгущаться сумерки и шаги девушек по утрамбованной дорожке звучали непривычно гулко. У Вики стало вдруг тревожно на сердце, но она поспешила отогнать от себя дурные предчувствия. На этот раз она была не одна, а с Катериной – девушкой далеко не слабого десятка. Пусть преступник попытается сладить с ними обеими! Пусть только попробует!

Дорога подвела их почти вплотную к коттеджному поселку. Вика впервые видела новые дома так близко. Ей показалось, что из мирной деревеньки она попала совсем в другой мир. Олицетворением этого мира был замок из красного кирпича, вход в который охранял бугай в пятнистом камуфляже и чучело медведя в натуральную величину. Чучело было классное – Вика поначалу приняла его за живого зверя и даже слегка струхнула, – а вот замок при ближайшем рассмотрении оказался полным дерьмом, бездарным переводом отличного строительного материала. Он чем-то смахивал на казарму, поставленную на попа.

Но еще хуже был его ближайший сосед, решивший поразить не только размерами, но и архитектурной композицией. Гулять, так гулять! Фантазия у хозяина, надо сказать, была не вполне здоровая. Дом напоминал жилище сказочного монстра из Диснеевского мультика: высотой это сооружение было с блочную пятиэтажку, именуемую в народе хрущобой, фасад был сплошь усеян башенками да лесенками и вся эта красота оказалась выкрашенной в запредельный сиреневый цвет. Вика попыталась сосчитать все его башенки и лесенки, но сбилась со счета на втором десятке и бросила бесперспективное занятие.

Дальний хутор, до которого подруги добирались добрых полчаса, состоял всего лишь из десятка-другого домиков. Катя слегка подрастерялась, так как в последний раз была здесь довольно давно и нужный дом отыскала не сразу. В конце концов, его опознали по невероятно высоким зарослям мальвы, сплошь усыпанным темно-малиновыми крупными цветками, в сумерках казавшимися почти черными.

У дома уже зажегся фонарь и Вика смогла хорошо разглядеть открывшую им дверь женщину. Та подозрительно оглядела нежданных гостей и немного смягчилась, узнав Катерину.