Ночной огонь
Шрифт:
«Я никто. Даже не профан».
«Ах да! Хм. Ха! — доктор Флорио приподнял брови. — Само собой. Каждому приходится всходить по иерархической лестнице в своем темпе — весомость придают самые различные свойства, иногда незаметные с первого взгляда. Но это сложные материи, и в данный момент мы не будем ими заниматься. Ты не возражаешь?»
«Не возражаю, доктор».
«Ну и ладно! А теперь расскажи о таинственных голосах, звучащих у тебя в голове. Мы их мигом приструним — так, что они запросят пощады!»
«Ситуация гораздо серьезнее, чем вы себе представляете — судя по тому, что вы говорите», — медленно
Брови доктора Флорио снова взметнулись, лучезарная улыбка на его розовом лице поблекла: «Даже так!» Врач задумался: «По-видимому, я тебя недооценил. Прошу прощения — попробую подойти к делу по-другому. Расскажи мне о голосе. Ты часто его слышишь?»
«Сперва он звучал редко — примерно раз в месяц, и тогда я едва его замечал. Но в прошлом году я слышал его несколько раз в неделю, а теперь он мне очень мешает. Похоже на то, что он появляется у меня в голове, и я не могу от него избавиться!»
Доктор Флорио тихо хмыкнул: «Это мужской голос или женский?»
«Мужской. Больше всего меня пугает то, что иногда он очень похож на мой собственный голос».
«Хм. Возможно, это имеет большое значение».
«Не думаю, — возразил Джаро. — Я твердо решил, что это не мой голос». Он принялся описывать — настолько подробно, насколько мог — звуки, возникавшие у него в голове: «В конце концов мне пришлось кому-то об этом рассказать, и вот — я попал сюда».
«Придется над всем этим крепко подумать, — признался Флорио. — Мне еще не приходилось иметь дело с таким явлением».
«Откуда происходит этот голос?» — с тревогой спросил Джаро.
Флорио покачал головой: «Не знаю. Можно предположить, что операция, которой тебя подвергли в детстве, искусственно соединила какие-то контуры, со временем становившиеся все активнее и в конце концов создавшие иллюзию внутреннего голоса. Если это так, лечивший тебя врач, возможно, сделал ошибочное заключение. Мы узнаем больше после подробного обследования». Доктор Флорио поднялся на ноги: «Давай пройдем в лабораторию. Я хотел бы познакомить тебя с моими коллегами, докторами Виндлем и Гиссингом. Мы вместе займемся твоим случаем».
Через три часа доктор Флорио и Джаро вернулись в приемную. Альтея беспокойно разглядывала их лица. Джаро выглядел спокойным и сосредоточенным, хотя и несколько взъерошенным. Доктор Флорио, казалось, слегка приуныл и перестал приправлять речь выражениями, придававшими ему напускную жизнерадостность: «Для начала мы применили умеренный гипноз и средства, обостряющие память, но не узнали ничего существенного. Пока что я больше ничего не могу сказать — кроме того, что порекомендовал бы Джаро временно устроиться в одной из наших палат, выходящих в сад, где было бы удобно проводить дальнейшие терапевтические обследования».
Альтея запротестовала: «Я хорошо вас понимаю, но мы не хотим отрывать его от семьи и друзей! Мы хотели бы обсуждать с ним ваши процедуры и предлагать, по мере необходимости, свои советы. Если Джаро останется здесь, это будет невозможно!»
«Именно так, — сказал доктор Флорио. — Именно поэтому ему следует остаться здесь».
Альтея неохотно согласилась с требованиями врачей. «Не беспокойся! — сказала она, повернувшись к Джаро. — Мы тебя не бросим! Я буду приезжать каждый день и проводить с тобой как можно больше времени!»
Прокашлявшись,
«Что вы говорите, доктор Флорио? — воскликнула Альтея. — Ведь это неразумно! Джаро нуждается в поддержке, а я хочу знать во всех подробностях о том, как проходит курс лечения!»
Доктор Флорио начинал раздражаться: «Мы предпочитаем не отчитываться о результатах регулярно. Пока состояние пациента не улучшится — а на внезапное улучшение обычно рассчитывать не приходится — мы не хотели бы преподносить вам наборы пустопорожних оптимистических фраз. Как только мы сможем объявить что-либо существенное, мы сразу с вами свяжемся».
«Нам трудно жить, не получая никаких сведений, — пожаловалась Альтея. — Мы очень беспокоимся».
Флорио уступил: «Мы будем ставить вас в известность обо всех применяемых процедурах. Например, сегодня мы погрузили Джаро в гипнотический транс, надеясь стимулировать появление внутреннего голоса — но безрезультатно. Затем мы приступили к подготовке схематических аналогов структуры мозга — они позволят прослеживать синаптические связи. В нашем распоряжении самые современные автофлексы и процессоры; тем не менее, моделирование мозга — деликатное и трудоемкое занятие, чреватое неожиданностями».
Поколебавшись, Альтея спросила: «Вы считаете, что вам удастся ему помочь?»
Доктор Флорио устремил на Альтею печальный взгляд — ее вопрос явно задел его за живое: «Разумеется, сударыня! Иначе у нас не было бы никаких оснований для весомости!»
Альтея наконец удалилась, а медсестра-домоправительница отвела Джаро в отдельную палату. Тем временем три врача отправились в столовую комплекса, чтобы подкрепиться и побеседовать. Доктор Гиссинг был впечатлен сосредоточенным самообладанием их юного пациента: «У меня возникло жутковатое ощущение, что он наблюдает за нами внимательнее, чем мы за ним».
«Чепуха! — заявил доктор Виндль. — Вы проявляете признаки невроза, вызванного чувством вины».
«А у кого они не проявляются? Разве чувство вины — не плодотворнейший стимул, побуждающий каждого из нас приносить какую-то пользу вместо того, чтобы коптить небо?»
«Позвольте мне налить вам еще чаю», — прервал их доктор Флорио, и они отложили дальнейшее обсуждение этого вопроса.
4
Терапевтические сессии в больничном комплексе «Бантун» заполнили все существование Джаро. Работа продвигалась методически. Графопостроители прослеживали основные структуры его мозга как в двухмерных плоскостях, так и в трех измерениях. Его подсоединили к мониторам. Теперь, если бы внутренний голос снова появился, можно было идентифицировать соответствующую область мозга. Голос, однако, молчал — доктор Виндль, наиболее скептически настроенный из трех терапевтов, считал, что этот факт показателен сам по себе. «Не сомневаюсь, что у мальчика время от времени случались кошмары, — говорил он коллегам. — Он профан, он не чувствует почвы под ногами, ему кажется, что он вот-вот провалится. Известны сотни случаев подобной истерии».