Ночной охотник
Шрифт:
— И что? Обретает вечное блаженство или что-нибудь в этом роде?
— Нет, конечно. Какое ещё блаженство?! — фыркнул сосед напротив. — Всё блаженство в Базарном квартале.
— Тогда зачем стремиться в этот Авалон?
— Туда поступают лучшие заказы. Огромные деньги можно поднять.
— Какие заказы?
— Говорят тебе: самые выгодные. Потому что каждый мутант в Авалоне — просто адский монстр в плане мочилова.
— Да, не хотела бы я столкнуться с кем-нибудь из них, — покачала головой женщина.
— Я
— Так и есть.
— Но вы говорите о жителях Авалона так, словно восхищаетесь ими.
Мои спутники переглянулись. Похоже, эта мысль прежде не приходила им в головы.
— Знаешь, тут такое дело… — задумчиво протянул мужик напротив. — Когда кто-то настолько круче тебя, как мутанты Авалона, то уже всё равно, из какого дерьма он вылез. И слеплен.
— Золотые слова, приятель, — кивнул я. — Надо запомнить. Будет, чем подписать маме открытку на Рождество.
Мы остановились резко, так что я едва не свалился на соседа. Открылась дверь, и раздался голос коротышки:
— Приехали, народ! Выходите!
Я спрыгнул на песок третьим. Перед фургоном возвышалась башня, поделённая на ярусы. Всего их было девять, при этом последние два выглядели гораздо больше остальных.
— За мной, — весело объявил наш провожатый и устремился к входу, по обе стороны которого виднелись статуи бородатых сфинксов. — Вас ждёт куча денег, если повезёт. Ну, и если хватит ума, конечно.
Мы вошли в башню. Внутри оказалось темновато: свет исходил лишь от круглых ламп, установленных вдоль стен. Напоминало это интерьер космического корабля в каком-нибудь старом фантастическом фильме — из тех, которые снимали ещё до взрыва Бетельгейзе.
Глава 26
Коротышка почти бежал, и нам пришлось поспешать следом. Он привёл нас в комнату, стены которой покрывали жутковатые скульптуры: обнажённые мужчины и женщины корчились в муках; попадались и дети, но их было меньше — художник словно просто заполнил ими пространство между телами взрослых.
— Первый раунд начнётся здесь! — объявил коротышка. — Распределитесь по этим замечательным кабинкам, — он указал на ряд будок, похожих на билетёрские. — Кто выживет, продолжит наше удивительное путешествие по башне пороков.
— Знаем, знаем, — пробормотал мой сосед, приземистый мужик с редкими усами и выпуклыми глазами. — Хватит болтать уже! — он поспешил к одной из будок.
Остальные тоже потянулись в разные стороны. Я направился к той, что была ближе.
— Удачи не желаю! — весело крикнул нам вслед коротышка. — Но уцелевших буду ждать здесь. На этом самом месте.
— Что это за Вавилон? — мысленно обратился я к Виллафриду. — Есть воспоминания?
— Разумеется. Но пока не вижу, как бы это могло нам пригодиться.
— Уж позволь мне это
— Хорошо. Вавилон — башня из Библии. Люди возгордились и решили построить башню настолько высокую, чтобы достичь небес и сравняться с Богом. Тому это, естественно, не понравилось, и он наделил людей разными наречиями вместо общего языка, на котором они говорили до этого.
— И они не смогли достроить башню?
— Именно.
— Однако эта выглядит вполне законченной.
— Думаю, так решили разработчики игры.
— Понятно.
Мне пришла в голову мысль, показавшаяся мне забавной.
— Значит, мы всё-таки обошли препятствие Бога? — спросил я.
— В каком смысле?
— Ну, сейчас-то мы говорим на метаязыке. И не важно, который ты учил с рождения.
— Только в виртуальности. И потом, это не совсем метаязык. Скорее, автоматический переводчик.
— Знаю, но лиха беда начало. И потом, разве переводчик не сделал бессмысленным божественное препятствие?
— Думаю, Бог всегда может изобрести новое, если захочет. Так, что, как говорится, каждый сверчок знай свой шесток. Про это, собственно, и история о Вавилонской башне.
— Да, Великий Архитектор всемогущ.
— Ты что, масон?
— Отчасти.
Виллафрид усмехнулся.
— Ну, это лучше, чем не верить вообще ни во что, верно?
— Не знаю. Не пытался.
— Иногда я думаю, что в наше время не верить в Творца просто невозможно.
— Почему?
— Оглядись. Кругом миры и те, кто их создал. Например, для обитателей Илиона Бог — мой отец.
— Он умер, — напомнил я.
— Боги не умирают. Они лишь сменяют друг друга.
— Значит, ты теперь метишь в творцы?
— Нет. Отец всё сделал. Мне осталось лишь поддерживать порядок.
— Выходит, ты теперь так на это смотришь? Помнится, недавно ты вообще не интересовался играми.
— Нет, мне не нужно… не нужен Идавёль. В том смысле, что я не хочу им заниматься. Но он приносит прибыль, от которой я не собираюсь отказываться. И потом, я говорил не о конкретно «Полночном рыцаре», а вообще рассуждал. Но не стой перед будкой, как шлюха, что не решается войти в исповедальню из-за того, что накануне на работе выдался исключительно удачный вечер. Смотри: до начала раунда всего пять секунд. Опоздаешь — и вы вылетим из игры.
Виллафрид был прав, и я поспешно вошёл в будку. Внутри было тесно, мои локти почти касались стенок. Пространство разделял пополам узкий прилавок, за которым сидел высокий человек в сером балахоне, расшитом месяцами, но на звездочёта или мага он совсем не походил. Я бы сказал, у него было самое обычное, даже заурядное лицо. На кончике носа сидели круглые очки с оранжевыми стёклами.
— Меня зовут Харон, — представился он. — Начнём. У тебя пять минут.
— Прости, а кто в соседних будках? — не удержался я. — Просто играю впервые.