Ночной поезд в Инсбрук
Шрифт:
— Tы о чем?
— О твоем решении вернуться в Египет. Если посольство окажется не в силах помочь, ты улетишь в Лондон. Ричард разыщет тебя там, если…
— Если захочет? Не все так просто. Моя мама недавно переехала. Я еще сама не была в ее новом доме. Ричард даже не представляет, где он находится.
— Ну, так отправляйся к его семье.
— Не могу. Их нет дома. Кстати, они в Австралии.
— Какие-нибудь общие знакомые?
Фрэнсис покачала головой:
— Нашими друзьями были люди, которых мы встречали в пути. Мы жили вместе только во время путешествий.
— А если попробовать зайти в офис? — спросил Род, раздражаясь.
— …Наверное, я могла бы зайти к нему
— Тьфу ты, какая гадость! А это что еще такое?
Джоел показал на мужчину, пропускающего стебель сахарного тростника через старинный пресс.
— Если тебе так хочется покурить кальян, — сказала Фрэнсис, — надо попробовать тростник.
— Нет уж, спасибо.
— Значит, если вы не встретитесь до Лондона, — пытал ее Род, — ты отправишься к Ричарду в офис, так?
Фрэнсис повернулась к нему. Этот с виду грубый океанограф с их первой встречи опекал ее. Сама того не осознавая, она до этого момента следовала его советам. Да, конечно, она пойдет в посольство в Каире, и, если это ничего не даст, она даже, наверное, полетит в Лондон. Но если к тому времени Ричард не объявится, то она уж точно не заявится в его офис и не будет умолять вернуться к ней.
Тем вечером она рано легла спать, остро переживая отсутствие Ричарда на соседней половине кровати.
На следующее утро австралийцы присоединились к ней за завтраком в ресторане. Позади нее шумел большой вентилятор, а окна были занавешены большим полотнищем черной ткани. Солнце не проникало в зал, но и видом из окна было не полюбоваться.
— Во сколько у тебя поезд?
— Я поеду ночным поездом в Каир.
— Прекрасно. Мы сможем провести день вместе.
— Спасибо за предложение, но я уже осмотрела достопримечательности.
— Тем лучше, тогда прокатимся на фелуке.
— У меня не хватит денег.
— Мы приглашаем. Сезон заканчивается, так что сможем договориться о скидке.
— Что это с вами? — нахмурилась она. — Объявлена «Неделя поддержки Фрэнсис»?
На борту фелуки Нагиба аль-Монейма на нее нахлынули воспоминания.
Подгоняемые легким ветерком, они дрейфовали за Слоновым островом, и Фрэнсис узнала тропинку в гостиничном саду, где они с Ричардом гуляли. Дальше по берегу в тростнике женщины из деревни мыли оловянные кастрюли, а дети стайками носились у них за спиной. И тогда все было точно так же, а она сидела, уютно устроившись у Ричарда между коленями на скалистом уступе. Положив руки ей на плечи, он смотрел вместе с ней, как меняется цвет реки на закате. На какой-то миг воцарились мир и согласие. Оба получили то, что хотели. Фрэнсис наслаждалась коктейлем из экзотики и любви, а Ричард стал обладателем того, чего он так долго добивался: Фрэнсис. На вечные времена.
Они принялись дурачиться. Он ткнул ее пальцем в ребра, она обернулась, и завязалась потасовка. Тут они соскользнули с камня, обхватив друг друга за руки. Они толкались и хохотали, пока Ричард не упал спиной в реку.
— Не нашла ничего лучше, чем бросить меня в реку, кишащую бактериями! — притворно проворчал он, вставая на ноги. — Хочешь, чтоб я ослеп?
— Мне казалось, ты уже ослеп.
— От твоей красоты? Ну уж нет, я вижу тебя насквозь, как на рентгеновском снимке.
Тогда она обвила его шею руками и поцеловала, потому что, несмотря на всю ее тягу к странствиям, именно этот прирожденный домосед сделал ее счастливой. И пока они стояли в реке, дети, прыгающие поблизости, громко смеялись и дразнились. Да, хорошо было в Асуане.
— Фу ты!
Джоел в просторной футболке и бейсбольной кепке растянулся на подушках поперек фелуки.
— Умираю, как хочу купаться!
Род посмотрел на Фрэнсис и дотронулся
— Потрясающие волосы.
Солнце обжигало ей кону сквозь ткань рубашки.
— Я хочу сойти на берег.
— Расслабься, — усмехнулся Род, — я не собираюсь подкатывать к тебе. Мог бы, если бы ты не сохла по нему, но это не тот случай.
— Да нет же, ты не понял. Я действительно хочу сойти на берег. — И она указала пальцем в сторону береговой линии: — Вон там. Это возможно? — спросила она лодочника.
Нагиб покачал головой.
— Тогда я доплыву сама.
— В реке опасно плавать, — сказал Нагиб.
— Мне все равно.
— Ты не шутишь? — сказал Род.
— Нет. Я хочу прогуляться по острову. Я доплыву обратно на пароме.
— Но…
— Не забудь мой рюкзак, хорошо? Увидимся в отеле.
Нагиб без эмоций воспринимал эксцентричные выходки туристов. Он подвел фелуку как можно ближе к берегу, а Джоел сфотографировал, как Фрэнсис перекинула ноги через борт и спрыгнула в реку. Она плыла, пока не стала доставать ногами до дна, потом побрела по мелководью, где могли быть вирусные бактерии, по илу, который просачивался между пальцами. И все это ради того, чтобы осознать, что и остров не в состоянии вернуть Ричарда назад. На какой-то миг она и вправду поверила, что Нил сможет перенести ее обратно во времени и она снова будет стоять на Слоновом острове в объятиях Ричарда. Вместо этого она вышла из реки и почувствовала себя такой одинокой, жалкой и мокрой, как никогда прежде.
Род стоял на борту фелуки — руки в боки — и ругался. А Джоел продолжал щелкать затвором фотокамеры. Интересно, мельком подумала Фрэнсис, как она будет выглядеть на снимках? Некая особа в мокрой юбке, стоящая на берегу в окружении скачущих вокруг нее египетских девочек, или как покинутая женщина с разбитым сердцем?
Австралийцы продолжили экскурсию. Дети уставились на тетю, спрыгнувшую с лодки и приплывшую на окраину их деревни. Женщины на берегу оторвались от стирки, и Фрэнсис удивилась: как некоторые вещи могут оставаться неизменными, когда все остальное изменилось так бесповоротно? Она выжала подол юбки и попробовала заплакать. Рыдание вырвалось из груди, но оно было сухим, пустым, и ничего за ним не последовало. Ей стало бы легче, если бы она поплакала, хотя бы вспомнив Лину и ее ребенка, раз свое горе не помогало. Но у ней так и не получилось расплакаться. Слезы спрятались где-то глубоко, сердце билось уже не так часто, а уверенность в том, что ей непременно надо выплакаться, сама собой растаяла. Наступило состояние полного отчуждения, даже от самой себя.
Вечером австралийцы проводили ее на вокзал. На Корнише их преследовали по пятам таксисты, не дав Фрэнсис наедине попрощаться с рекой и пустыней, простирающейся далеко за водной гладью. А между тем настоящее начинало прорастать сквозь воспоминания о вчерашнем дне. Внутри зарождалось что-то неведомое, еще совсем неосознанно. С Ричардом или без него, она вновь оказалась на пороге, но не на пороге новых открытий, а на пороге дома. Жизнь, полная странствий, закончилась посреди шума и гама сумеречного Асуана.
И все-таки, стоя в состоянии некоторого замешательства на Асуанском вокзале и глядя, как к платформе номер три плавно подходит поезд, готовый доставить ее в Каир, она ощутила, как один только вид поезда и стук колес о рельсы заставляют сердце биться чаще, нехоженые тропы зовут и манят.
Австралийцы зашли вместе с ней в вагон. По сравнению с суданским поездом здесь царила роскошь, к тому же у Фрэнсис было отдельное купе.
— Неплохо, — сказал Род. — Ты хоть ночью выспишься.
— Потом долго еще не сможешь спокойно спать, — сказал Джоел.