Ночной посетитель. Страшные истории (сборник)
Шрифт:
Я сходил к ручью, смыл кровь, затем сел на велик и покатил в посёлок. Всю дорогу я думал, сильно ли мне попадёт от родителей за то, что не ночевал дома. При свете солнца, происшествие с туманом уже не казалось мне таким страшным, наоборот, я посчитал это отличным приключением. Будет, что рассказать ребятам в школе.
Дома мне не попало. Мама бледная, с тёмными кругами под глазами, долго прижимала меня к себе, смеялась и плакала, а отец просто стоял рядом с нами, молча кивал и гладил по голове то меня, то маму. Оказалось, я отсутствовал два дня. Родители чуть с ума не сошли. Но всё, что ни делается - всё к лучшему. Отец с матерью помирились, похоже, страх за меня снова объединил их,
Мои родители до сих пор вместе. Недавно отпраздновали «жемчужную» свадьбу.
Не знаю, что это был за туман, "туман забвения" какой-то, может послание свыше, а может просто редкое природное явление, но я ему благодарен. Тогда он сохранил мою семью.
Он тут, он там, он идёт по пятам
Это случилось в далёком 1972-ом году. Я был тогда молодым солдатом-первогодком, салагой, как у нас говорили «шинель да сапоги».
В том месте, куда я попал служить стояли нескончаемые холода. Именно стояли, стояли и не двигались. Холодно было всегда: летом, весной, осенью, а уж про зиму, и говорить нечего, минус тридцать градусов обычная погода. И для меня, родившегося и выросшего в умеренном климате, служба превратилась в сущий ад.
Через четыре месяца службы перестали приходить письма от моей девушки. А ведь собирались пожениться, когда вернусь из армии...
В тот злополучный день к нам в казарму пришёл старшина и, окинув внимательным взглядом, сказал, что нужны двое добровольцев, чтобы отнести ужин в караул на отдалённый пост. Машина, обслуживающая столовую, как на грех, сломалась. Старшина стоял посреди казармы и ждал добровольцев. В ответ - тишина. Все знали, что этот пост находится у чёрта на рогах и если даже выйти сейчас, то обратно вернёшься только к вечерней поверке.
Старшина начал нас стыдить: «как так можно, ведь там же наши товарищи выполняют боевую задачу, а мы…» Но никому добровольно не хотелось топать шесть километров по заснеженной степи в ядрёный мороз. Поняв, что добровольцев он не дождётся, старшина ткнул пальцем в недавно переведённого к нам сержанта Багулова, а затем указал на меня:
– Хорошо, добровольцами назначаются Багулов и Ракитный. Значит, вы понесёте ужин. Старший Багулов.
Ох, и матерился сержант, пока мы собирались. По сравнению с его, мой словарь крепких выражений как словарный запас Эллочки – людоедки против словарного запаса академика наук. Половины словечек я точно ранее никогда не слыхал. Злобно сопя, сержант закинул себе за спину термос с чаем, я взял термос с кашей и мы вышли из столовой обиженные на весь мир.
На улице уже было темно, сумерки здесь наступали рано. Сержант шёл впереди, я за ним, след в след. Дороги почти не видно, занесло вчерашним снегопадом.
Понемногу мы успокоились. Всё-таки не в санатории и не на курорте, «это армия, сынок». Приказ есть приказ, а приказы не обсуждаются, а исполняются беспрекословно, точно и в срок.
Мы шли по укутанной снегом равнине, иногда проваливаясь по колено в сугроб, а пару раз даже по пояс. Разговаривали мало, в основном о житье-бытье до армии.
Я облегчённо вздохнул, когда увидел во мраке огни прожекторов на охраняемом объекте. И не только из-за того, что устал, но и потому что мною овладела непонятная тревога. Мне постоянно казалось, что кто-то идёт вслед за нами, но, сколько бы я ни оглядывался, сколько бы ни озирался по сторонам, напрягаясь в темноту, – я никого не видел.
– Наконец-то, пришли, - утомлённо сказал сержант.
В
– Нам пора!
Он вскочил с топчана, завязал ушанку, поднял воротник меховой куртки и, взглянув на меня, мотнул головой. Я нехотя встал, уходить совсем не хотелось. Тревога не проходила. Было какое-то дурное предчувствие. Что-то должно случиться. Что-то плохое.
Мы вышли на улицу.
– Мороз меньше стал и ветер усилился, – сказал я. – Похоже, метель начинается.
– Пошли, быстро, - бросил через плечо сержант.
И действительно, погода стала резко меняться. Ветер задул прямо в лицо, заставляя нас то и дело сгибаться под его порывами. Пошёл снег. Снежинки кружились, метались, залепляя глаза и вскоре ориентироваться стало почти невозможно. Начался самый настоящий буран. Мы хотели было вернуться, но куда там! Всё смешалось в мутную серую круговерть, следы валенок уже засыпало снегом.
Буран усиливался. Ветер гудел и выл как раненое чудовище, а мы всё шли и шли вперёд, отчаянно надеясь, что не сбились с дороги и идём в нужном направлении.
Мы брели наверное уже несколько часов, как подзабытая из-за метели тревога вернулась опять. Мне показалось, что справа от себя я увидел движение. Вроде бы ничего удивительного – сейчас всё кружилось и двигалось в этом снежном безумии, но, то движение было каким-то другим. Осмысленным что ли. Вот опять, только уже слева.
Кто-то третий шёл рядом с нами.
Я сказал об этом сержанту, но тот только отмахнулся, дескать, померещилось. Мы продолжали идти. По моим подсчётам военный городок уже должен был появиться, но его всё не было, только бескрайняя стонущая степь. Мы поняли, что окончательно заблудились. Сержант заявил, что надо отдохнуть и устало повалился в сугроб. Я тут же подскочил к нему и рывком поставил на ноги:
– Нельзя, товарищ сержант! Нельзя останавливаться, замёрзнем! Надо идти, надо двигаться!
Мы пошли дальше. Третий не отставал. Пару раз он исчезал минут на двадцать, но затем появлялся вновь. Я видел его неясный силуэт в паре метров от себя, ветер доносил его запах – поганый, тошнотворный. Сержант по-прежнему ничего не замечал или не хотел замечать. Он уже вошёл в то состояние тупой усталости, когда не хочется ничего: ни света, ни тепла, ни еды, ни мягкой постели, хочется только одного – сесть и отдохнуть, хоть на мгновение. Я ещё не дошёл до такого состояния, но уже был близко к этому. Переставлять ноги, каждый раз проваливаясь "по уши" в снег, становилось всё тяжелее.
Третьему, похоже, всё это было нипочём. Несмотря на ветер и снег он двигался по-звериному легко и быстро.
– Да кто ты такой!? Что тебе от нас надо!? – неожиданно для себя заорал я.
Он заулюлюкал и, сверкнув жёлтыми глазами, скрылся в снежной пелене. Не будь я таким уставшим, мне стало бы чертовски страшно, но в тот момент на страх уже не было сил. Сержант сел в снег и сказал, что больше никуда не пойдёт, ведь идти дальше не имеет никакого смысла, так как мы окончательно и бесповоротно заблудились и надо пережидать буран здесь. Я тупо смотрел на него. Половина меня была с ним согласна: просто сесть спиной к ветру, никуда не идти, погрузиться в блаженное полузабытьё и, в конце концов, уснуть, а снег пусть укутает наши уставшие, замёрзшие тела белым саваном. Но вторая половина меня была категорически против. Нельзя садиться, нельзя останавливаться. Нужно идти, а если не можешь идти - ползи!